Остановка на той стороне

Я оборачиваюсь и вижу, как девушка сидит на кровати, закутавшись в одеяло.

– Господи, господи, господи… – шепчет она. Кажется ее напугало то, что я выключил свет. Чувствую себя идиотом – если она и впрямь меня не замечает, то для нее это выглядело жутко. В последний момент останавливаю себя от того, чтобы включить свет обратно, пожалуй, так я только добавлю ей седых волос.

Очень аккуратно, стараясь не издать ни звука отхожу в сторону от стола. Надо дать ей успокоиться и заснуть.

Девушка тем временем читает какую-то молитву, едва различимым шепотом. Не могу разобрать слов и прислушиваюсь. Кажется, это Отче наш, но похоже, что она знает только первые две строчки… Хочу подсказать ей остальное, но конечно не делаю этого, так как не желаю напугать ее еще сильнее.

Все-таки непонятно, почему она меня не видит.

Наконец девушка вскакивает с кровати, оставшись укутанной в одеяло, подлетает к столу и включает лампу. На обратном пути одеяло с нее соскальзывает.

– Бля! – вырывается у нее, и, подхватив одеяло, она снова забирается на кровать.

Морщусь от этого. Уж либо ты молишься, либо материшься. Впрочем, кто я такой, чтобы ее судить, она же перепугана до полусмерти.

Кстати, о «полусмерти».

Странная мысль колет мое сознание ледяным противным жалом, как заноза от которой желаешь избавиться, но пальцами ее не подцепить. Медленно поворачиваюсь лицом к напольному зеркалу, возле которого стою.

Вижу в нем отражение шкафа и кровати, у шкафа большое мягкое кресло… Вот только меня среди этих отражений нет.

Поднимаю к лицу руки, я их вижу и с ними вроде бы все в порядке, начинаю осматривать себя целиком: черная рубашка, рукава закатаны до локтей. На левой руке механические часы, время застыло на без пяти восемь, секундная стрелка слегка подрагивает на месте. На ногах джинсы и ботинки. Интересно, что это я делаю в своей комнате в ботинках? Впрочем, эта проблема кажется сейчас незначительной по сравнению с тем, что я не отражаюсь в зеркале.

Может, я умер? Не знаю почему, но эта мысль ощущается естественной, не вызывающей страха или удивления, как то, с чем давно свыкся, да так, что попросту перестал это замечать.

Опять подхожу к столу и касаюсь рукой дневника. Мои пальцы легко проходят сквозь него, и я ощущаю древесную фактуру стола. Пробую снова и снова, но результат не меняется.

Продолжаю стоять в растерянности.

Что же мне теперь делать? Что вообще может делать человек, если он умер?

Мертвые, наверно, должны лежать и ждать страшного суда. Или я что-то путаю? В индуизме им, вроде как, надлежит отправляться на перерождение по кругу сансары? Только вот что это такое, и где этот круг искать?

Как бы то ни было, я еще здесь. Жаль только, что от осознания своего состояния память не спешит ко мне возвращаться.

Снова пробую открыть дневник и снова безрезультатно.

Что ж, во всяком случае в тетради есть информация обо мне и первое чем можно озаботиться – попытаться ее узнать. Если девушка откроет дневник снова, я смогу стоять рядом и читать.

Киваю сам себе. А даже если она решит убрать его и больше читать не станет, я смогу взаимодействовать с дневником при помощи посторонних предметов, в конце концов, получилось же у меня нажать кнопку выключения на лампе.

После того как ко мне вернется память, нужно будет понять, что делать дальше. Если мертвым полагается что-то делать для продолжения своего пути после жизни, стало быть, этим и озабочусь.

Чувствую, что планирование немного успокоило меня и снова смотрю на девушку. Она – лежит накрывшись одеялом и, как мне кажется, прислушивается.

Улыбаюсь. Ну вот и что ты прислушиваешься? Засыпай уже давай.

Мне хочется извиниться перед ней и за то, что напугал, и за то, что так беззастенчиво ее рассматривал. Но куда уж там.

Сажусь на пол возле стола, и облокачиваюсь спиной о стену. Мысли путаются в голове, а чувства и подавно – сплошная мешанина. Страха нет, зато есть эйфория оттого, что удалось заглянуть за грань жизни, досада оттого, что уже не живу и любопытство – интересно, что я теперь могу и как долго еще буду находиться в этом состоянии?

Если я действительно призрак, остались ли у меня какие-то естественные потребности? А как я умер? Совершенно этого не помню и не исключено, что даже не знаю – может статься, что смерть наступила внезапно. Еще вопрос – как давно я умер? Если в моей комнате живет не знакомая мне девушка, стало быть, квартира уже продана или сдается… Кем продана? Не помню никого из своих близких, но, когда вспомню, пожалуй, стоит их обязательно навестить.

Чувствую воодушевление и понимаю – оно полностью вытесняет все остальные эмоции. Что ж, это хорошо.

Девушка на кровати переворачивается на спину, и в ее руках вспыхивает дисплей смартфона. Снова улыбаюсь. Все же наблюдать за ней будет интересно. Вот на экране мелькает темная заставка с какой-то оранжевой эмблемой, а затем появляются обнаженные мужчина и женщина…