Остановки в пути. Вокруг света с Николаем Непомнящим. Книга первая

Гарлем – не только дом для миллионов чернокожих, пуэрториканцев и итальянцев, но и слово, обозначающее страх, стыд, боль. Пришедшие в упадок, но все-таки очень дорогие старые доходные дома Гарлема тянутся к северу от Центрального парка через весь Манхэттен. Новые проекты застройки почти не касаются здешних мест, но у Гарлема есть свои культурные традиции, свои институты, свои бытописатели, свои барды и менестрели…

Вернемся на юг вдоль Гарлема и набережной Ист-Ривер. Здесь расположен Аппер-Ист-Сайд, богатый район с пышной зеленью, роскошными картинными галереями и «браунстоунами» – применительно к Нью-Йорку это означает любой дом с террасой. Особняки для богатеев и знаменитостей, стоимостью в полмиллиона долларов каждый, соседствуют с тонкостенными многоэтажками для секретарш и клерков.

На восточных восьмидесятых улицах, в Йорквилле, говорят по-немецки и почитают германские культурные ценности, здесь сравнительно низкий уровень преступности, и сия особенность Йорк-вилла вызывает зависть других районов этого нервного конгломерата наций.

Не зайти ли нам перекусить в «Макдональдс»? Съесть увесистый «гамбургер» за полтора доллара и выпить банку «коки» за один доллар? К «гамбургеру» дадут кулек жареной картошки, ну а соус можно выбрать по вкусу – набор их всегда на столе.

Польский писатель Генрик Сенкевич в «Письмах из Америки» заметил, что американская кухня самая бедная на свете. Похоже, знаменитый автор «Крестоносцев» в этом случае был не прав. И дело вовсе не в большом количестве ресторанов, где кормят попросту отменно. Даже уличный «гамбургер», состоящий из двух мягких булок с вложенным внутрь бифштексом, листом салата и ломтиком соленого или консервированного огурца, не кажется «бедной пищей»…[4] Скорее, тут более справедливо мнение Редъярда Киплинга: «Американец не знает перерывов на обед. Он лишь останавливает свой бег три раза в день на 10 минут». Это и про нас тоже…

Парк-авеню. Камень, стекло, чистота, броские вывески – все это буквально кричит об успехах и процветании Манхэттена. Но это лишь один участок улицы. Пройдем немного к северу от 96-й улицы и увидим другую Парк-авеню – два ряда обшарпанных, непривлекательных домов, а потом проспект снова бежит между самыми дорогими жилыми кварталами и впадает в широкий каньон деловых контор, пока не упирается на 46-й улице в высокое здание авиакомпании «Пан Американ». Далее проспект продолжается снова, потеряв большую часть своей привлекательности. Ньюйоркцы говорят, что лучшая часть Парк-авеню лежит не на твердой земле, а на крышах над железнодорожными путями, идущими на север от Центрального вокзала. Что это значит?

Смотрим вверх: большинство небоскребов, начиная примерно с десятого этажа, постепенно утончаются, – таким образом улицы получают больше света, а крыши предыдущих этажей можно использовать под садик и вообще место отдыха. Поднимаемся на смотровую площадку знаменитого Эмпайр-Стейт-Билдинга. С высоты 381 метра видны крыши небоскребов. Что на них? Холодильные установки, резервуары с водой. И еще – маленькие семейные домики – «пентхаузы». Это роскошь Центрального Манхэттена – иметь свой домик с теннисным кортом на крыше небоскреба…

Раньше на месте Эмпайр-Стейт-Билдинга были заросли, пустыри и озера, водились норки и ондатры. Вместо нынешней Публичной библиотеки стоял Кристал-Пэлас, сгоревший в 1858 году.

Это поколение высотных зданий выросло в Нью-Йорке в тридцатые годы. В 1930 году было завершено строительство Крайслер-билдинг (319 метров, 77 этажей), а в 1932 году – самого Эмпайр-Стейт-Билдинга, державшего рекорд высоты до 1974 года.

Башню первоначально собирались, использовать как причал для дирижаблей – очень модного одно время развлечения. Но после катастрофы «Гинденбурга» в Лейкхерсте, к северу от Нью-Йорка, раздумали. В 1945 году в здание на высоте 79-го этажа врезался бомбардировщик В-25. Был большой обвал, но стальная конструкция выдержала! (Что нельзя сказать о «близнецах». – Замечание наших лет.)

Вновь зарево разноцветных реклам возвещает: впереди – Чайнатаун, Китайский город, еще общенациональный островок в Нью-Йорке. В 20-е годы здесь воевали между собой топги – организации, мало чем отличавшиеся от нынешней мафии. Сегодня убийства и наркотики сосредоточены в иных местах, а тут продают китайские поделки и подают блюда восточной кухни.

…Лабиринт улочек, невообразимый шум из динамиков магнитофонов – каждый владелец лавочки крутит свою музыку. На лотках – груды колотого льда. Торгуют малолетние продавцы, а вовсе маленькие безропотно сидят в «загончиках». Рядом варит лангустов полный китаец. Они уже красные, но почему-то еще ползают в кастрюле с кипящей водой… Стоит плотный дух пряностей и жареного. Какой-то умелец запускает яркую механическую птицу, которая, стрекоча, плюхается на асфальт у наших ног.

В Чайнатауне