#останься дома и стреляй!

Дима боялся слез, но девушка стиснула зубы и решительно промокнула глаза салфеткой. Выглядела она сейчас маленьким, задиристым и смешным сыном полка в форме не по росту.

Кася тихо сказала:

– Я, может быть, плохая, не всегда была добра к Саше. Но я его не убивала. Вы ведь за этим пришли?

Выглянуло солнце, подсохшие слезы в уголках глаз сверкнули бриллиантами. Диме вдруг отчаянно захотелось обнять, утешить, помочь.

Кася поспешно продолжала:

– Вы там говорили на передаче: ищи, кому выгодно, кто наследник. Так вот знайте: у нас был брачный контракт. В случае развода я не получила бы ничего. И завещание у Саши тоже есть. Дом достается его маме. Мне – только машина. А сбережений у нас и не было никаких.

– Э… и почему вы согласились на такие условия?

– Потому что я выходила замуж за человека, а не за его деньги.

– А кто был инициатором брачного контракта, завещания?

– Ну… мы-то с Сашей вообще ни о чем таком не думали. И делить было нечего. Когда поженились, он меньше меня получал. Потом дела пошли, мы начали строить дом. Муж уговорил меня бросить работу. А его мама очень боялась, что я хищница, выжму все соки, оттяпаю имущество. И потащила к нотариусу, хотя Саша не хотел. Но я не возражала – и он, в конце концов, поддался на мамины уговоры.

– Свекровь вас не любит?

– А хоть Кейт Миддлтон будь, – печально улыбнулась Кася. – Саша до тридцати пяти лет прожил с мамой, был для нее – всем. И тут появляюсь я. Соперница! Да еще без высшего образования, медсестра, приезжая. Пока Саша оставался в театре, кое-как общались. Но когда он начал карьеру в кино делать, Ольга Петровна совсем осерчала. Хотя радоваться бы надо!

Кася умолкла, потупилась. Дима тоже молчал.

Потом она вдруг спросила:

– У вас диктофон есть?

– Зачем?

– Вика, Сашин пресс-секретарь, вчера на меня насела: память о Саше, только хорошее. Я поддалась, а теперь думаю – все равно ведь узнают. Поэтому хочу правду вам рассказать.

* * *

Заранее Саша ее со своей мамой не знакомил, и только на свадьбе Кася поняла: как ни старайся, а подружиться со свекровью ей не удастся.

Она долго пыталась сохранять нейтралитет. Притворялась, будто не обижается на придирки. Мило улыбалась, когда Ольга Петровна откровенно над ней издевалась. Молчала в ответ на хамство.

А свекровь изобретала все новые и новые пытки. Она обладала удивительной способностью появляться в их доме в самый неподходящий момент. Умела находить даже незначительные огрехи. И бить – непременно по больному.

Бардин, конечно, видел, что мать несправедлива к жене. Но все время уговаривал Касю быть к пожилой женщине снисходительной.

На третьем году семейной жизни Кася не выдержала. После очередной инспекции свекрови она горько расплакалась и заявила, что больше с Ольгой Петровной общаться не будет.

Саша стал навещать свою маму один. К ним домой свекровь пусть реже, но все равно заявлялась, и дни ее визитов были для Каси худшими в жизни. Но самое ужасное происходило, когда у Ольги Петровны случались так называемые сердечные приступы.

Саша искренне верил: мама тяжко больна. Кася, по профессии медик, пыталась ему объяснить, что эпизодическая гипертензия и тахикардия – не самые страшные проблемы. Но он все равно возил Ольгу Петровну по врачам, оплачивал все новые и новые обследования, отправлял в дорогие санатории.

А Кася давно заметила: давление у свекрови поднимается строго в определенные дни. Например, невестка играет важный турнир, а Саша за нее болеет. Или когда они изредка выбираются вдвоем в ресторан. Но муж категорически отказывался соглашаться с тем, что хитрая женщина свои сердечные приступы умело режиссирует.

И год назад – когда им в очередной раз пришлось бежать из ночного клуба к одру вполне себе румяненькой свекрови – Кася, наконец, высказала наболевшее. Вышли из квартиры Ольги Петровны глубокой ночью – уставшие, пропахшие корвалолом, измотанные слезами старухи – и у невестки с языка сорвалось:

– Хоть бы твоя мать уже сдохла – по-настоящему.

И тогда Саша – первый и единственный раз в жизни – ее ударил. В лицо. Кулак попал в глаз и поранил скулу.

Касю никогда прежде не били. И вдвойне было обидно, что свекровь все-таки добилась своего. Внесла в их отношения разлад – да какой!

Боль и обида захлестывали. Сначала Кася вообще думала: не просто развестись, но и жизнь мужу испортить. Пойти в травмпункт, зафиксировать побои, в полицию заявить.

Но потом поостыла. Телефон распух от неотвеченных вызовов – муж звонил каждые полчаса. Саша слал ей сообщения, умолял простить. Клялся: разум помутился, аффект, больше никогда. «Ты знаешь мое отношение к маме. Я перенервничал. Сорвался. Прости».

Да и ей потерять его навсегда совсем не хотелось. Но напугать мужа следовало – чтоб в следующий раз было неповадно.

Поэтому на звонки с сообщениями она не отвечала. Переночевала у приятельницы, а на следующее утро отправилась за консультацией в центр помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия. Назывался он «Подруги».