Останься со мной навсегда

Летом решили всей семьей поехать в Боконбаево. Поставить памятник бабушке и Анвару. Сборы были суматошными. Нургуль волновалась и все время перебирала вещи, чтобы случайно не забыть что-нибудь. Урмат, видя её состояние, подошел и, обняв её, успокоил: «Всё будет хорошо. Не волнуйся».

Выехали рано утром. Пополудни они уже были на въезде в поселок. Выйдя из такси и расплатившись, они отправились к дому. Через поле, мимо дерева, которое росло прямо на середине поля, словно хозяин, оберегающий свои владения.

Саратан — это самый жаркий сезон лета. Солнце палит нещадно и изнуряет своими лучами всё живое. От зноя некуда спрятаться. Даже в тени этот зной пытается пробраться сквозь одежду и кожу. Воздух стоит горячий, и, кажется, что предметы приобретают чудные формы. Дерево в поле, как на экране телевизора, настраиваемого на цвет и качество изображения, идет волнами и только по приближении приобретает свою реальную форму. Дети бегут по полю вприпрыжку, им не страшен зной. Они бегут навстречу этому полуденному зною, делая вызов самой судьбе. Они в начале пути. Издалека видно, как женщина выходит на крыльцо дома. Она машет им рукой.

— Бабушка! Бабушка! — кричат дети. Нургуль и Урмат улыбаются.

Гульмира Джакыповна машет им рукой, она смеется, и её грузное тело сотрясается от смеха. Дети подбегают к ней и, обнимая, кружат её. Нургуль и Урмат присели на тахту, стоящую возле старого абрикоса. Их смех разносится далеко и поднимается высоко под облака, растворяясь в знойном полдне, ставшем для этих маленьких с высоты птичьего полета людей-муравьев, барахтающихся в своих заботах, радостях и печалях, берегом…

Останься со мной навсегда…

Чем ценна человеческая жизнь? Кто из живущих на планете, какой процент от семи миллиардов умов задумался о ценности жизни? Не о цене, а именно о ценности. Миллионы лет, сколько существует человечество, лишь единицы постигали эту ценность путем мучительных изысканий человеческой души. В современном мире ценность жизни человека настолько редко обозначается, это, скорее всего, обусловлено интегрированными темпами глобализации, поглощающей собой все ценности самой жизни и приводящие к деградации целого возрастного пласта. Всемирная гонка за пресловутым успехом и самореализацией затерла общепринятые моральные устои, этические нормы, оставляя лишь животный аппетит для достижения целей, не являющихся априори ценности.

Зима пришла в город без предупреждения, впрочем, она всегда так делала. Сначала заглядывала в окна легкой изморозью, пугая горожан заморозить отопительную систему, затем хрустящим настом уличных луж предупреждала, что не шутит. Горожане беспечно относились к выходкам зимы, но всякий раз бывали этой беспечностью наказаны. Вот и в этот раз они попались на уловки зимы, хитро расставившей свои ловушки.

С самого утра не хотелось вставать и ставить чайник. Что-то подсознательно заставляло накрыться с головой одеялом и лежать без движения, вслушиваясь в утреннюю тишину. Анара даже с закрытыми глазами чувствовала внешние изменения. Атмосфера ее комнаты напряженно звенящая только путала возникавшие в голове мысли. Девушка погрузилась в дремоту. Ей грезилось, что вот она плывет куда-то среди беспечных облаков, то растворяясь в перьях, то собираясь в общий сонм кучевых облаков, грозящих превратиться в грозовые. Она медленно проплывала над городом и замечала, что город изменился вместе с ней. Он стал аморфным и теперь с высоты, казалось, что он может растягиваться и отталкивать от себя предметы и еще что-то. По мере приближения это что-то оказалось птицей. Она тяжело махала крыльями, пытаясь подняться выше, но расстояние нисколько не уменьшалось. Оно лишь растягивалось в объеме, и птица оставалась на том же месте, что миг назад. Тогда Анара сама приблизилась к птице, чтобы рассмотреть ее. Это оказалась странная серая птица с острым клювом, она была среднего размера, больше скворца, но меньше вороны. Глаза все время бегали. В какой-то миг обе встретились взглядом. Птица пристально посмотрела на девушку и провалилась в пространстве. Зазвенел будильник. Анара резко сдернула с себя одеяло и от неожиданности зажмурила глаза. Свет заполнил комнату. Только вчера за окном была непроглядная темень, а сегодня серебряный отсвет заполнил собой все вокруг. Анара посмотрела в окно. Зима в ответ равнодушно зевнула и рассмеялась в лицо мелким колким снегом, дуновением ветра, подхватившим снежных парашютистов не успевших приземлиться, ударяясь о стекло и рассыпаясь.

— Ну вот! Так и знала, что снег будет! — не то нервно, не то утвердительно сказала девушка. Она накинула на себя халат и пошла на кухню ставить чайник. Из соседней комнаты послышался голос отца:

— Анара! Ванную не занимай дольше пяти минут, мне надо побриться!

— Папа, вечно ты так! Я хотела ванну принять!

— Тогда давай сначала я побреюсь, потом ты делай, что хочешь.