Останься только навсегда

— Я лишь хотел сказать Шайди о том, что она верно выбрала свой путь. Приходит время, и прошлое должно остаться в прошлом, а будущее стать намного важнее. И я желал высказаться о том, насколько рад видеть вас вместе. Добро пожаловать, и надеюсь, что теперь вы оба сможете преодолеть личные трудности и недомолвки. Они не стоят того, чтобы терять то, что сейчас есть между вами. Поверьте человеку, который практически побывал на том свете. И меня не волнуют газетные статьи, как и слухи о том, что Рейден стал популярным из-за секса с тобой, Шайди. Игнорируйте это, и скоро им надоест. Сегодня принято благодарить, и я хочу поблагодарить вас обоих за то, что дали мне увидеть нечто абсолютно невероятное. Добро пожаловать.

От слов мистера Роксборро у меня что-то расцветает в груди. Он вроде отца для Шай и словно сейчас дал мне своё благословение на отношения с его дочерью. Это многого стоит.

Мы остаёмся одни в холле, и я притягиваю к себе Шай за талию.

— Я нервничаю, — шепчет она. — А Мертон так, вообще, из ума выжил.

— Я тоже, но он просто любит тебя, Шайди. И я люблю тебя. Пошли. Я специально не завтракал, чтобы влезло побольше.

— Рейден, — Шай подавляет смех, и я немного расслабляюсь.

Она ведёт меня за собой в огромную гостиную, я бы даже сказал, что это мини-банкетный зал, в котором играет живой оркестр, довольно много богатых людей и даже знакомых.

— Боже! Мамочка моя родная, это случилось! Индейку не зря прикончили! — визжит Тина и, подскакивая к нам, целует в щёку Шай.

— Ты бы потише, — цокает она.

— Ден, какой ты молодец, — Тина обнимает меня, и я киваю ей.

— Аарон.

— Ты привёл Круэллу, не зря я отложил съёмку. Здесь есть на что посмотреть, — смеётся Аарон, пожимая мне руку.

Шай делает шаг в сторону. Нет.

— Я привёл любимую. Закончим на этом, — поправляю его, успевая обнять Шай за талию и снова притянуть к себе. Ей это не нравится. На нас смотрят и нас обсуждают, особенно после вчерашнего и, вероятно, из-за жёлтой прессы, начавшей обгладывать наши кости. Слишком много внимания для неё одной, и она чувствует себя некомфортно. Очень некомфортно. Я бы всё сделал, чтобы снять с неё это напряжение, но не могу. Она должна сама перебороть себя и понять, что я рядом.

— Мы пройдёмся немного, — произношу, ощущая невероятно сильное давление со всех сторон.

Шай молча следует за мной мимо гостей, осматривающих нас так, словно мы с ней два гуманоида, поступивших на вскрытие. Ничего. Терплю дальше.

Едва мы доходим до распахнутых балконных дверей, выходящих в сад, довольно приличный по размерам и безумно красивый, как раздаётся голос мистера Роксборро:

— Дорогие наши гости, мы всех ждём за столом. Время праздничного обеда.

Чёрт.

Шай молчит. Меня это пугает. Она слишком напряжена, и, кажется, что едва держится. Она так сильно сжимает губы, что они становятся белыми, когда мы входим в столовую. Я ищу глазами наши имена на карточках. Рядом с нами сидят моя мать и Элеонор, затем Аарон и Тина, ещё несколько знакомых с работы, а во главе стола хозяева. По бокам их дети и внуки… боже, у меня голова идёт кругом. Хочется выпить, но я делаю только глоток воды, слушая речь мистера Роксборро и его благодарности за то, что он имеет. Точнее, он поёт дифирамбы своей семье и в конце Шайди, отчего она втягивает голову в плечи, и все смотрят на неё.

Бросаю злой взгляд на Рокси. Вот надо было это делать? А то он не в курсе, что все считают Шайди его любовницей. Кажется, это невысказанное вслух гостями, по возрасту схожими с моей мамой, слово повисает в воздухе. Они смотрят на Шай осуждающе. Суки. У меня кулаки сжимаются от злости, но я терплю. Ещё терплю. Мог бы и меня упомянуть, сказать что-то вроде, что Шай пришла не одна, а со мной. Хотя, думаю, все читали газеты, кроме меня. Я не успел, а письмо с претензиями от Салли проигнорировал, как и от Пенни. Только билет скачал.

Мне душно. Очень жарко и даже есть не хочется.

Сначала выносят лёгкие закуски, а за ними — огромную индейку, точнее, их три. Пахнет изумительно.

Аарон что-то спрашивает у меня про работу, но я глупо моргаю и пожимаю плечами. Никто на нашей стороне не разговаривает. То есть ни я, ни Шай не подаём голоса.

Терплю.

Может быть, я рано решился на совместный с Шай официальный выход, особенно вот такой? Может быть, я сам не готов и не научился себя вести так, словно меня не волнуют едкие взгляды и шушуканье? Я торопил события. Хорошо, признаю. Но я думал, что всё будет, действительно, просто, и здесь на самом деле будет царить дух праздника. А вышло дерьмо какое-то.

Шай смотрит на свою тарелку, и я нахожу её руку под столом. Крепко сжимаю, и она поворачивает ко мне голову. А глаза тёмные и напуганные. Ей как будто больно находиться здесь. Больно быть частью большого мира. Больно, просто больно.

Всё, моё терпение заканчивается. Я не могу.

Наклоняясь к маме, шепчу ей о том, что ухожу. И прошу её добраться до дома вместе с Элеонор.

— Пошли, — уверенно поднимаюсь со стула, и за столом все замолкают.