Остап Бендер — агент ГПУ

– Все хорошо, Шура, идут, как и положено, Балаганов, я давал вам задание проконтролировать сбыт наших открыток здесь, в Киеве, что скажете о сбыте их не только в киосках, но и в магазинах торгующих книгами? Проработали, уполномоченный эксперт?

– Тоже скажу, командор, что все хорошо, продажа не быстрая, как известно, но с божьей помощью…

– Ладно, по банковским счетам будет видно, что и как.

– Да, командор, приходил переводчик, тот, который к нам с немцами приходил, помните?

– Еще бы! – засмеялся Бендер. – Так славно тогда торганули…

– Переводчик интересовался по просьбе своих немцев, что у нас есть нового, немцы обещают скоро приехать…

– Вот это хорошая новость, камрад Шура. – Вы слышали, Адам Казимирович? Эти немцы покупали антиквариат до вашего приезда в Киев.

– Да, да, Остап Ибрагимович, дельные люди?

– Еще какие! – поднял большой палец Балаганов.

– Да, Адам, открыточное производство наше, хотя и обкорнали гэпэушники, но все же, а вот антиквариат, это антиквариат, концессионеры. Музей им покажем, если приедут.

– И других иностранцев не помешало бы, командор.

– Где же их возьмешь, друзья-товарищи. Не будем же давать объявление в газетах, что требуются иностранцы для покупки антиквариата.

– Ни в коем случае! Гэпэушники сразу к нам нагрянут, командор.

– Да, Остап Ибрагимович, может, поговорить с переводчиком? Пообещать ему плату.

– А где его мы найдем, камрады? Адрес его мы не знаем.

– И как фамилия, зовут как? – добавил Балаганов.

– Нет, для нас возможен только такой же случай, как с немцами. Наши объявления в газетах вывеска нашего «Доларха».

– Да, был бы у нас этот молочник, командор, – мечтательно произнес Балаганов.

– Если бы был, товарищ эксперт, то ОГПУ разве упустили бы его из лап своих? Разве позволили нам устроить продажу его на том же аукциона?

– Ни за что, Остап Ибрагимович, сразу бы статью нам, – крутнул головой Адам.

– Не иначе. Все, пошли в наш музей, посмотрим, что там понадписывал Лоев над нашими экспонатами.

И вот настал день открытия музея. Пригласили Доменко и Клюева. И если следователь не обратил должного внимания на рисунки молочника, сделанные Лоевым, то Бендер и его компаньоны с понятным интересом увидели, как нэпман оторопело уставился на рисунки.

– Правда, исключительное творение искусства? – спросил его Остап.

– Да… – несмело ответил Клюев. – Откуда они у вас?

– Наш художник изобразил.

– Да, я. – подошел Лоев. – Я перерисовал его с натюрморта своего, так рисунок мой куда-то девался.

– Пришлось рисовать ему по памяти своей художественной, – пояснил Бендер.

– По памяти? – подошел ближе следователь Доменко. – Так это и есть тот молочник?

– С двумя чашечками, – вставил Балаганов.

– Молочник? – обескуражено прошептал Клюев.

– Да, Юрий Власович, – смотрел на него Бендер, – Тот, который украли.

– У меня, товарищи, – грустно пояснил Лоев.

– Ну, теперь мы хоть вид его знаем, товарищи, – сказал Доменко. – Легче будет искать вора.

Клюев все это время молчал, затем прошептал: – Вора…

– Да, Юрий Власович, ведь это ценнейшее изделие искусства, – продолжая смотреть на него, проговорил Бендер.

– Ничего, найдем, товарищи, – твердо заявил Доменко. – Все, мне надо идти, продолжайте свою работу, Остап Ибрагимович, – бросил он, выходя из музея.

– Мне тоже, товарищи археологи, – двинулся к двери и нэпман. – До свидания…

– До свидания, Юрий Власович, кивнул ему Бендер. И когда нэпман вышел, хлопнув в ладоши и констатировал: – Все, детушки, Клюев клюнул! Он на крючке!

– Он! Я понял сразу, когда он смотрел на него, – притопнул ногой Балаганов. – И этот велосипед Славика…

– Он, Остап Ибрагимович, разве не видно, как он затушевался, когда увидел рисунки нашего рисовальщика.

Когда компаньоны остались одни и перешли из музея в контору, Бендер сказал:

– Теперь, Адам Казимирович, ваша работа. Подъезжаете к школе, где учится Слава, встречаете его и предлагаете ему покататься, с обещанием научить его автовождению. Он, конечно, тут же попросит покатать и свою симпатию Лену и других друзей его. Вы, разумеется, не отказываете, и некоторое время ездите с ними по городу. Затем сообщаете им об открытии нашего музея и привозите их на смотрины. Мы с экспертом встречаем не только Славу и Лену, но и всех друзей.

Группку из пяти школьников встретили Остап и Балаганов и перед тем, как провести школьников через свою контору в музей, Бендер не скупился своим красноречием, поясняя школьникам о большом значении археологической науки.

– Думаю, – в заключение сказал он, – что вы, ребята, после окончания школы заинтересуетесь поисками разгадок, как жили наши предки, какая была у них культура, быт. А теперь прошу вас в наш скромный музей, который только-только организован.

Когда группа школьников пошла вдоль столов с экспонатами, компаньоны услышали:

– И у тебя я такой рисунок видела, Лена, – указала школьница на творение «по памяти» рисовальщика Лоева.

Слава отвел глаза в сторону.

А Лена сказала:

– Мне подарил на день моего рождения Слава. Этот натюрморт нарисовал его папа.

– Так, Слава? – всматривался в лицо юноши Бендер.

– Да, подарил… – виновато и тихо проговорил молодой Лоев.