Остап Бендер в Крыму

— Родственник Елизаветы Андреевны поручил мне сообщить вам все это, рассчитывая на ваше доверие ко мне. Поскольку я должен узнать у вас кое-что и получить от вас соответствующую помощь.

— Вот как? — удивился Петр Николаевич. — Разумеется, по мере сил наших, всегда готовы, любезнейший… Простите, вы не представились, как величать вас?

— Ах, да-да… Измиров Богдан Османович, — встал Остап и слегка склонил голову в высокосветской манере.

— Очень приятно, любезнейший Богдан Османович, — кивнул ему головой Березовский в знак того, что знакомство ближе состоялось.

Это же проговорила и Ксения Алексеевна. А Петр Николаевич, когда заграничный гость опустился на стул, произнес:

— Слушаю Вас, господин Измиров… Богдан Османович.

— Дело, собственно говоря, заключается в следующем… — помолчал Бендер. Покидая дворец, Елизавета Андреевна с помощью, возможно, и вашей, Петр Николаевич, спрятала драгоценные реликвии, которые она не взяла с собой, надеясь на скорое возвращение сюда. Но прошли годы, как видите… Родственникам очень хотелось бы получить спрятанное Елизаветой Андреевной во имя светлой памяти о ней. Вот за этим делом я и прибыл к вам, дорогой Петр Николаевич, — улыбчивым взглядом посмотрел великий искатель сокровищ на него, а затем, с еще более обворожительной улыбкой, взглянул и на Ксению Алексеевну.

— Да, но… — развел руками Березовский. — Дело в том, любезнейший Богдан Османович…

— Что мы не были во дворце, когда Елизавета Андреевна покидала его, — вставила негромко хозяйка.

— Мы долгое время находились у постели тяжело раненого сына Владимира…

— Офицера… скончавшегося на наших руках… — приложила к глазам платок Березовская.

— А когда вернулись в Алупку то даже из прислуги не многих застали. Сожалею, любезнейший Богдан Османович, сожалею, что в неведении полном нахожусь по порученному вам делу.

— Ах, досада, что так получается, уважаемые Петр Николаевич и Ксения Алексеевна… — покачал головой «заграничный гость».

Остапа было не узнать, если оглянуться на его былой нрав и обращение попросту с теми, с кем он встречался раньше. Сейчас он вел себя и разговаривал как человек высокосветского заграничного круга. Выдавая себя за посланца родственников графини Воронцовой-Дашковой, он на время как будто забыл, кем был на самом деле. Оставив Балаганова и Козлевича у автомобиля, он отправился с визитом к Березовским один, так как решил не выдавать себя за газетчика или представителя радиокомитета. И он решил использовать те сведения, которые он получил в Севастополе из разговора старшего помощника капитана «Тринакрии» с греческо-турецким негоциантом Канцельсоном.

— А вы не могли бы, любезнейший Петр Николаевич, подсказать мне, с кем из бывшей графской прислуги я бы мог поговорить на интересующую тему. То есть с теми, кто присутствовал и, может быть, провожал графиню на корабль?

— Садовник умер, а две горничные графини живут в Ялте…

— Софья Павловна и Екатерина Владимировна, — подсказала Ксения Алексеевна.

— Имею также сведения, что кухарка Фатьма Садыковна, выйдя замуж, проживает где-то в Феодосии, любезнейший Богдан Османович.

— Очень вам благодарен за эти сведения, уважаемый господин, — и повернув лицо к женщине, Бендер склонил голову со словами: — Мадам…

— Чем только можем, рады помочь… — кивнул головой бывший служака дома Романовых, а теперь экскурсовод дворца-музея. — Вы остановились в Алупке? — спросил он.

— Нет, Петр Николаевич, я с коммерческими партнерами остановился в Ялте, в гостинице «Мариино». Поскольку торговые дела требуют моего нахождения именно там, — с улыбкой пояснил Остап.

— Очень хорошая гостиница, любезнейший. Но была еще лучше до известного землетрясения в двадцать седьмом году. С крыши сняли бордюры и стоящие на них декоративные вазы… Пострадали и балконы ее…

— Да, страшное было землетрясение, писали газеты… — и Бендер невольно вспомнил, как он с Кисой Воробьяниновым, охотясь за стулом, в период сильных толчков землетрясения чуть было не погиб под обломками театра. И тут же спросил с едва заметным беспокойством: — А дворец, не пострадал ли дворец, любезнейший Петр Николаевич?

«А вдруг дворец тряхнуло так, что спрятанные графиней ценности, замурованные в какой-либо стене, и вывалились наружу?» — мелькнуло у него в голове.

— О нет, уважаемый Богдан Османович, не пострадал никак. Ведь он построен на скале, которую подорвали порохом, выровняли, и она послужила фундаментом для части корпусов. Так что… в прочности дворца Воронцова сомневаться не приходится, любезнейший гостьюшка. И все же… — замолчал Березовский.

— И все же? — с улыбкой продолжал смотреть на него Остап.

— Я вот все время думаю, как помочь вам в вашем трудном деле. Прямо скажу, в весьма и весьма несбыточно осуществимом. Помочь вам, следовательно, помочь и наследникам незабвенной Елизаветы Андреевны.

— Это уже меня радует, высокочтимый господин Березовский. С вашей помощью, Бог даст, мы и отыщем спрятанное покойной графиней. Да пусть земля ей будет пухом, царствие небесное ей, вашей бывшей госпоже…