Остап Бендер в Крыму

В крымском городке под названием Алупка, что в перевод с греческого слова «алепу» — лисица, было так много шашлычных, чебуречных и винных заведений, что казалось, жители его только и питались шашлыками да чебуреками и обильно запивали их вином. А на самом деле жители и отдыхающие в санаториях Алупки ели не только чебуреки и шашлыки, но и другие блюда: греческие, татарские, русские, украинские — самые разнообразные.

Жизнь городка была тихой и размеренной. Большинство месяцев года были жаркими и сухими. Солнце заливало ярким светом белокаменные дома, утопающие в зелени магнолий, кипарисов, олеандровых, гранатовых, инжирных и алычовых деревьев. А внизу, вдоль Алупки, искрило своими лучами лазурное море. То приветливо-спокойное, то грозно-бушующее, но всегда излучающее тепло в зимние месяцы и прохладу в жаркие дни.

Своеобразен городок Алупка. Здесь можно увидеть домики с затененными от яркого солнца комнатами, уютные старинные виллы и великолепный Воронцовский дворцовый комплекс. С его величественными корпусами самого дворца и с его Верхним и Нижним неповторимыми парками. Где пленят и чаруют обширные поляны, непроходимые заросли экзотических растений, беспорядочное нагромождение камней и уютные уголки для отдыха. Беломраморные фонтаны, таинственные сумрачные гроты, водопад и зеркальные озера с лебедями напоминают о сказочном рае. И над всем этим очаровательным пейзажем парит в облаках зубчатая грандиозная вершина Ай-Петри.

В солнечных лучах гора приобретает золотистые оттенки, а в часы заката величественные вершины Ай-Петри окрашиваются в пурпурные, малиновые и фиолетовые тона. Зеленые массивы соснового леса, подступающие к подножью горы, делают ее еще более живописной. Когда вечереет, горную гряду окутывает голубая дымка. И тогда холодные зубцы Ай-Петри, как верные стражи, охраняют ночной сон побережья.

Сады и парки Алупки круглый год сохраняют свои роскошные вечнозеленые одежды. Цветут то одни, то другие деревья, кустарники, цветы.

Побывали здесь Пушкин и Грибоедов, Чехов и Горький, Брюсов и Маяковский, Шаляпин и Рахманинов, Айвазовский и Левитан и многие другие выдающиеся деятели русской культуры.

Более ста лет этот райский уголок у моря привлекает туристов и курортников. А когда в Алупке начали появляться санатории, жизнь городка стала уже не поселковой размеренной, а шумной и суетливой. Особенно, когда Воронцове кий дворец стал дворцом-музеем и стал наводняться потоками туристов не только со всех краев страны, но и из-за рубежа.

Все это не волновало Николая Петровича Березовского, хотя он и был заинтересован в активной посещаемости дворца-музея, где он служил экскурсоводом.

Верный многолетний служака дома Романовых втайне остро переживал смену власти и вынужденно проводил с представителями гегемонии пролетариата экскурсии по любимому его сердцу дворцу, ревниво оберегая достопримечательности музея.

Жил он в хозяйственном корпусе с женой, дамой из бывшего института благородных девиц, и все время задавал себе вопросы: «Неужели так и будет? Неужели былое не вернется?»

В двадцать пятом надеялся, а в тридцатом уже уяснил: «Да, власть Советов штука прочная». Возврата к тому самодержавному, которому он многие годы был всеми силами предан, нет, и не предвидится.

После службы он возвращался домой в невеселом и даже в угнетенном состоянии, садился за стол ужинать. Жена Ксения Алексеевна подавала ему вкусные блюда собственного приготовления, и он ел и топил свою безудержную тоску по прошлому в сухом вине местного приготовления.

По ночам ему снились сны. То видел он во сне царский выход из Успенского собора, то ялтинского градоначальник, который приехал во дворец, сопровождая царскую особу вместе с другими. То, якобы, он был на приеме царицы в Ливадийском дворце, и многое другое, но — связанное с царским режимом и прошлым. В душе он ненавидел Советскую власть. Она была ему противна. Всю жизнь служивший дому Романовых верой и правдой, он теперь был вынужден водить экскурсии рабочих и колхозников и рассказывать им заученные наизусть истории о Воронцове ком дворце, отвечая на их нелепые вопросы о жизни графа и его рода.

Часто Петр Николаевич и его супруга Ксения Алексеевна очень сожалели, что не сумели в девятнадцатом уехать за границу. Хотя выражение «не сумели» было бы не совсем корректным. Когда их госпожа, графиня Воронцова-Дашкова, внезапно покидала дворец, Петр Николаевич с женой пребывали в Симферополе, у тяжело раненого их сына Владимира — поручика, лежащего в госпитале. Все время находились у его постели, ухаживали за ним, как только могли. Но все оказалось тщетным. Сына они не выходили, он умер на родительских руках.