Остап Бендер в Крыму

— Как где? Ваши билеты, товарищи? — одновременно переспросил и задал вопрос вахтенный курортнику и его даме. Проверив билеты у них, он сказал Бендеру: — Что за радиограмма, не знаю. Но она побежала на вокзал, чтобы ехать в Москву поездом…

— Поездом?! В Москву?! — выкатил свои восточные глаза сын турецко-подданного.

— Да. Она сказала так капитану, товарищ… А девочке вашей сколько лет, что билетик у нее детский? — уже спрашивал проверяющий другого пассажира.

— Спасибо, капитан, спасибо, — проталкивался Остап по трапу среди садящихся на пароход людей.

— Я еще не капитан, товарищ, а пассажирский помощник, — успел сообщить ему вахтенный.

Сбежав на пристань, Бендер скомандовал: — Адам, заберите вещи в каюте, а мы с Балагановым на вокзал! — и дромадерским шагом устремился по длинному сухумскому причалу к берегу. Обернулся и прокричал: — Адам, встречаемся на вокзале! — но вдруг остановился и заспешил вернуться. — Одета? В чем одета она, уважаемый? — спросил он вахтенного.

— Кто? — не понял страж у нижних сходень.

— Да Екатерина Владимировна же? — с заметным раздражением пояснил Остап.

— А-а… одета? — сосредоточился вахтенный. — Зеленое платье, темный жакет, шляпка… — ответил, наконец, он.

Не поблагодарив вахтенного, Остап в сопровождении Балаганова продолжил свой стремительный ход по причалу.

Два компаньона, запыхавшись, прибежали на железнодорожный вокзал и были вторично ошарашены сообщением: несколько минут назад от перрона отошел поезд с прицепными вагонами из Батума, следующими до Москвы.

— Да, Шура, жди теперь ее возвращения, — с досадой промолвил Бендер.

— Что-то эта третья горничная нам с трудом дается, командор, — покачал головой Балаганов. — Может, она и не нужна нам вовсе?

— Нужна, нужна, товарищ Балаганов, — с раздражением ответил глава компании. — Надо, в конце концов, еще раз попытаться выяснить, хотя бы примерное место клада. Как нам стало известно, она дружила с одним из офицеров штабс-ротмистра Ромова и может знать то, что не знают ее коллеги.

— А если знает, то разве она скажет, командор, — покачал рыжеволосой головой Балаганов.

— Вот вы всегда, всегда, Шура,… — разозлился Бендер и отошел от него…

— Да, я что, командор. По справедливости… откровенно… командор… — заспешил за ним Балаганов.

Бендер промолчал, так как все его мысли были заняты вопросом: уехала ли женщина в зеленом платье, в темном жакете и в шляпке отошедшим недавно поездом или задержалась по какой-нибудь причине? Но все его вопросы к пассажирам и железнодорожникам вокзала результата не дали.

Когда быстрым вихрем примчался исполнительный автомеханик Козлевич, Бендер сказал:

— Что такое «не везет» и как с ним бороться вы, Адам Казимирович, не знаете? Здесь нет той, которая нам нужна. Или уехала, или еще что-то… Главное, мы не знаем ее в лицо, а так… скудное описание ее портрета, да одежду., которую она могла сменить. Неизвестно, где она здесь, в Сухуме, пребывала. Перед нами проблема, камрады.

Железнодорожный вокзал был небольшим. Выглядел чисто курортным строением. Пассажиров было больше отъезжающих, чем прибывающих. В вокзальном ресторане гремел барабан, вопила флейта, бухали удары барабана, заглушая звуки скрипки. Там шло веселье. А у билетной кассы с криками давились пассажиры.

Компаньоны подошли к открытым окнам ресторана и без всякой цели заглянули вовнутрь. Там танцевали «лезгинку», а за столом пели «Сулико».

Подошедший к окну носильщик в фартуке и с тусклой медной бляхой на груди сообщил с кавказским акцентом:

— Большой торгующий человек дочку выдал замуж, а сейчас провожает гостей в Поти, Самтредиа, Батум. А может, и в самый Тифлис. Вон сколько экипажей их привезли, — указал он на площадь.

— Оно и видно, уважаемый, — невесело ответил Бендер, отходя от окна. Значит, вы не видели недавно уехавшую женщину в зеленом платье, в темном жакете и в шляпке? — спросил он носильщика.

— Вы уже спрашивали, дорогой, уже спрашивали. Если бы видел, сказал бы…

— А знаете, командор, это и хорошо, что мы ее не встретили, — промолвил Балаганов, когда отошли от носильщика.

— Это еще почему, Шура?

— А потому., она бы очень удивилась — с какой это стати… Козлевич, привычно дернув рукой усы, подсказал:

— Да, пустились в путь то ли из Ялты, то ли из Одессы за ней, чтобы узнать то, что не каждому позволено знать. Не лучше ли, Остап Ибрагимович, выяснить все нам нужное в той же Одессе или Ялте?

— На пароходе еще так-сяк, но здесь для нее будет очень подозрительным, командор.

— Да, друзья, вы правы, — кивнул Бендер. — Гонка за ней не расположила бы ее к откровению. Что же, в Москву ехать? Там можно было бы отрекомендоваться ей и как от столичной газеты, и как от Всесоюзного радио. Но где ее там найдешь? Одному богу известно.

Балаганов с улыбкой посмотрел на Бендера и одобрительно закивал:

— Вот именно, одному богу, командор, — и в глазах его светилась похвала Остапу, за то, что тот произнес слова «богу известно».

Единомышленники вошли в привокзальную кормушку под вывеской «Хинкали» и заказали горячие хачапури с мацони.

— И что это такое за «мацони»? — пожал плечами Балаганов.