Остатки (СИ)

- Обними меня покрепче, а то слетишь. И без того уже в школу опоздали,- сказал Сэт, выжимая газ и, надавив задний тормоз, развернулся на месте, оставляя под собой черные следы. Джей от страха сильнее обнял талию парня и прижался к нему всем телом от большой скорости. Нетроут незаметно победно улыбнулся уголком рта. Вместе с тем надавил еще сильнее на газ, так, что стрелки спидометра медленно заползли уже за сто пятьдесят, вынуждая мальчика крепче прижиматься к нему. Сэт чувствовал биение сердца мальчика, его неровное дыхание, судорожные прижимания рук время от времени, тепло его тела. Он с удовольствием отметил, как для удобства Джей переместил одну руку на грудь, а вторую ниже на его талию. Так низко, что парень ощутил теплую ладонь на тазовой косточке.

«Страшно?» – с ухмылкой подумал Сэт.

Этого непробиваемого парня забавляло видеть жалкие попытки мальчика зацепить его. Нетроута только веселило все это. Джей никогда не позволял ему отдохнуть спокойно. Вечный вынос мозга своими выходками. Постоянно нужно быть настороже. Но все же все время Сэм не мог смотреть за мальчиком, и приходилось оставлять его одного. А тот обычно никогда не преминул шансом напаскудить. Словно мелкий игривый котенок все норовит достать громадную спокойную собаку с пофигистическими нравами. Собака же просто лежит и глазами следит, как котенок скачет по ее большому телу и когтями старается вцепиться поглубже. Но коготки то маленькие и хрупкие еще. Давно забытое чувство – испытывать адреналин, когда наглый мальчишка убегает и сладкое легкое облегчение, когда снова видишь его возмущенное личико, найдя где-нибудь в забытом всеми углу или лабиринте растений. Каждый раз это превращается словно в игру в прядки. Занимательная игра на выдержку. Постоянно быть настороже, думать, искать, не расслабляться. Проверка на то, у кого крепче нервы. Но пока определенно выигрывал Сэт. Он предпочитал просто не обращать внимания на выходки принца. Или делал вид, что не обращал. Было забавно каждый раз видеть кулаки, сжатые губы, покрывшиеся румянцем щеки, прищуренные глаза, когда принц пребывал в бешенстве, снова проиграв еще одну попытку. Он кричал, оскорблял его, описывая в красках свое мнение, бесился, крушил все, что попадалось под руку. Нередко разбивал себе руки в кровь. А Сэт спокойно стоял и смотрел, ожидая окончания очередного приступа, покуривая сигаретку. И когда у мальчика кончались силы и сбивалось дыхание, парень подходил и лечил ушибленные места и окровавленные руки несопротивляющегося принца, который слишком смиренно наблюдал за тем, как Сэт искусно залечивал раны. Так в тишине проходило минут десять-пятнадцать. Джей сидел в кресле и будто ручной зверек наблюдал за каждым действием Сэта. А парень, взяв в одну руку небольшую ладонь мальчика чуть дрожащую, то ли от боли, то ли от того, что он терпел прикосновения и присутствие Сэта, то ли от еще не успокоившегося гнева, аккуратно перевязывал ее.

Подобные войны были только между Сэтом и Джеем. Никто о них не знал. Сэт не жаловался, впрочем, как и принц. На отчетах оба говорили, что все в порядке. Ну, как говорили; Сэт говорил, что все в порядке, Джея же отец вообще боялся спрашивать, так как только речь заходила о Нетроуте, мальчик вспыхивал и, хлопнув дверью, уходил. А господин Эмануэль втайне радовался, потому что это означало, что планы мальчика рушатся, как карточный домик. Сэт лишь с вежливой улыбкой сдавал отчеты и уходил. И так почти каждый день.

Каждый со своими мыслями, парни подъехали к резным воротам огромного белоснежного здания школы.

От высокой башни с часами отходило два длинных корпуса, соединявшихся позади, создавая внутри отдельную территорию. От вершин корпусов отходили мраморные столбы, откидывая длинные косые тени. В куполообразной крыше башни находился золотой огромный колокол, замерший и, кажется, остановивший время вокруг. Непробиваемая тишина замерла на этой необъятной земле. Ни дуновения ветерка, ни колыхания травы или листвы.

Повсюду полноправно разделяли территорию камень и зелень. От ворот отходила асфальтированная вымощенная дорога, идеальной ровности, и расходилась в три стороны практически у самой парадной лестницы: две дороги вели в стороны и одна прямиком ко входу, сливаясь со ступенями и незаметно вливаясь в гладкость мрамора. С двух сторон росли поляны газонной травы с кипарисами и широколиственными дубами. Хвойные деревья дрались за место у ограждения с лиственными, значительно превышавшими их в высоте.

Под некоторыми деревьями на газоне стояли лавочки. Металлический корпус и подлокотники были выточены в виде лиан с листьями, расползающимися по траве и цепляющимися на стволы настоящих деревьев.

Клумбы с цветами преспокойно заняли место у самой школы, обхватывая ее по всей площади, обрываясь только на асфальтированных дорожках и впоследствии идущими вдоль маленьких заборчиков и декорированных тротуаров.