Остатки (СИ)

— А, ну да, это же я тебя продырявил! – вспылил я на него.

— Я тебе уже говорил, перестань орать! – в ответ вспылил он.

— Заткнись и отдыхай.

— Заткнись да заткнись… Других слов что ли не знаешь…

Вытащив нож, распорол его рубашку. Ткань легко разошлась под острым лезвием. Снял непригодные лоскуты. На меня смотрело небольшое отверстие.

— Ты, как я посмотрю, в своем репертуаре! Всегда живой и на тебе ни одной царапины! Просто находка для патологоанатома…

Нико ничего не ответил. Он старался игнорировать меня.

Смыв запекшуюся кровь с тела, обработал зону вокруг раны. Взяв полиэтилен (знать бы откуда он оказался в аптечке), накрыл дыру и, вскрыв упаковку с бинтом, перевязал вокруг пояса.

— Вытащить пулю я тебе не смогу. Если задену органы или артерии, сам понимаешь, исход будет не особо радужным.

— Да я уже свыкся с ней, как с родной… — прошипел он в перерывах между новыми приступами. Старясь заглушить боль, сжимал зубы и кулаки.

— Давай хотя бы обезболю. Тебе нужен кровезамещающий раствор. И срочно.

— Да уж, не помешало бы…

Накрыл его теплым пуховым пледом, который откопал в старом шкафу с вырезанными замысловатыми узорами. Спирали, круги, всевозможные завитушки. Каштановый цвет с черными прожилками никак не сочетался со светлым помещением. Судя по состоянию, шкаф был самым новым из всех вещей, что покоились в этой комнате.

Затем открыл окно. Прохладные потоки свежести ворвались в небольшое помещение, с силой выталкивая и унося старый, застоявшийся здесь воздух.

Я был в настоящей растерянности. Обратиться за помощью не представляло возможности. А Нико тоже человек, и боль он чувствовал не меньше, чем все другие люди. Да и наверняка его не каждый день так ранили, чтобы он мог научиться терпеть. От собственного бессилия меня уже трясло. Я злился и психовал по поводу и без, потому что не мог помочь Нико. Нервно шагая из угла в угол, бил в толстые стены, которые отвечали осыпавшейся штукатуркой.

— Хватит уже мельтешить передо мной. От этого раны не затянутся. Сядь и успокойся.

Я выдохнул, пододвинул кресло и плюхнулся в него, стараясь с максимальным удобством расположиться, но выпирающие пружины с упорством не давали мне сделать этого.

Нико все труднее держать боль. И по-любому ему больнее с каждой минутой.

Парень как можно незаметнее рвал простыни и с силой мял их. Он уже прокусил нижнюю губу, и теперь из нее выступали алые капельки.

«Ты сильный, Нико, держись. Я знаю, ты сможешь» — в мыслях орал я, ерзая на кресле и пряча рот под ладонью, сам того не замечая, растирая ее до жжения.

— Попытайся уснуть, — предложил я, чтобы хоть как-то успокоиться самому и успокоить его.

— Не могу, как видишь! – прорычал он сквозь стиснутые зубы. Его знобило.

Не найдя лучшего способа, я подошел к кровати и, и подняв плед, лег рядом.

— Ты чего?

— Заткнись. Я же сказал, попытайся уснуть.

— Ну да…

Поплотнее укутав его, стал ладить по голове и перебирать волосы, иногда убирая непослушные мягкие пряди с лица.

— Так лучше? – тихо спросил я.

— Угу… — невнятно промычал он. Дыхание стало более ровным. Тело расслабилось. Если он будет меньше двигаться и напрягаться, то кровотечение может немного остановиться.

Его рука покоилась на подушке, рядом с головой. Веки изредка подрагивали. Он совсем не двигался. Если бы не грудь, размеренно поднимавшаяся и опускавшаяся, я бы подумал, что он умер.

Когда полностью убедился, что парень спит, осторожно поднялся с кровати. На глаза бросился камин.

— И как я раньше его не увидел? – шепотом задал вопрос я.

Сев перед обогревателем, нажал на пару кнопок, находящихся сбоку на панели незамысловатой техники, зажег костер. Ну, как зажег. Включилась проекция огня, но тепло было настоящим. Комнату залил багровый свет, дрожащий от дуновения ветерка. Удивительно, что это предусмотрели. Тени ловко прыгали из угла в угол. Все шевелилось.

Температуру горения сохранили. Но ее можно регулировать при помощи все тех же кнопок. Включил имитацию треска дров. Лично меня он успокаивал и создавал своеобразный уют.

На лице Нико тоже отражался поток красного света. Парень выглядел беззащитным, и его лицо все так же продолжало изображать боль.

Не удержавшись, я подошел и провел рукой по его щеке. Большим пальцем вычерчивал дорожки, ведущие от его скулы к виску. Если бы он сейчас плакал, то его горячие солоноватые капельки пошли именно этим путем. Сначала напарник на секунду поморщился, чуть напрягая тело и слегка согнувшись, а потом расслабился. Возмущенные веки опустились, и он снова погрузился в глубокий сон, потеряв реальность.

А я не мог уснуть. Просто не мог позволить, даже не смотря на тяжелевшие веки по тридцать килограммов каждое, и ничего не соображающую голову. За Нико нужно было пристально наблюдать. Сейчас все спокойно, но в любой момент все могло измениться.

Попытался отправить наше местоположение команде помощи. Затем присел на краешек кровати и взял спящего за руку. Он непроизвольно зажал ее. Парень немного ворочался. Даже во сне ему было нестерпимо больно. Слышались, размытые сном стоны. Именно во сне Нико оказался безоружным. Он не мог сдержать боли.