Остатки (СИ)

- Он сегодня ночью был весь, словно на иголках, – умиротворенно, но вместе с тем слегка устало проговорил Мишель, гладя ребенка по спине.

- Извини. Может, мне его забрать ненадолго? Ты сможешь отдохнуть. Нелегко, наверняка быть королем и следить за Нимблом.

Мишель испуганно посмотрел на него.

- Он мне очень помогает. Но… если сын хочет, то пусть поживет с тобой.

- Ты хочешь? – спросил парень, не замечая плохо скрытого страха во внешнем виде юного короля.

- Это значит, что папы будут жить раздельно? Снова? А ты больше не будешь с нами? Папа очень скучает по тебе, – сдвинул бровки ребенок, насупившись. Он вот-вот готов был расплакаться.

Алекс посмотрел за помощью к Мишелю, но эмоции того уже были надежно спрятаны за маской, не выражающей ничего. То ли от того, что король держал некую обиду, приносящую жгучую боль, то ли от того, что ему было все равно на то, как парень собрался выкручиваться, тем, в некотором роде, самым мстя ему.

- Думаю, если Мишель не против, я смогу время от времени заезжать и навещать вас, – наконец выдавил, тщательно подбирая слова.

Но ребенка этот ответ мало успокоил.

- Разве вы не должны быть вместе?! – с истерическими нотками в голоске выкрикнул принц и, несильно ударив кулачков в плечо Алекса слез и убежал.

- Давай, скажи мне что-нибудь эдакое, – не вынес парень. Мишель не привык видеть то, как на него срываются. Поэтому посмотрел на Главу с недоумением.

- Я и не думал, – на удивление мягко и осторожно открыто признался он.

- Прости. Я забыл, что ты спокойный, – так же быстро, как и сорвался, искренне раскаялся парень.

- Я пойду на Нимблом. Нужно найти его.

Алекс остановил его, заботливо положив руку на плечо.

- С ним ничего не случится, Мишель. Дай ему побыть одному. Сомневаюсь, что ты дождешься сейчас что-то кроме возмущений.

- Хорошо, тогда я пойду. Нужно еще кое-что закончить.

В этот день Мишель оставался все таким же спокойным, но примешалось чувство отчужденности и холодности, что отталкивало Алекса, злило его. Он хотел добиться от короля эмоций, той нежной всепрощающей улыбки и легких движений. В Мишеле что-то поменялось всего за одну ночь. Или он просто безумно устал?

- Помочь? – напоследок спросил Глава, не зная, что еще можно придумать для причины.

- Если хочешь, – равнодушно пожал плечами, но в этом действии не присутствовало и капли небрежности: оно было преисполнено изящества, которое в прошлом так привлекало в короле Алекса.

- Эге, ты потерялся? – спросил Дик, заметив под лестницей малыша. Шпион услышал тихие всхлипы и не смог пройти мимо. Зайти не решался. Такой был Дик – уважал личное пространство любого, будь то ребенок или взрослый.

Принц быстро вытер слезы и тут же успокоился. Аристократическое достоинство не позволяло ему показывать эмоции при незнакомых людях.

- Нет, – холодно ответил он.

- А чего сидишь здесь?

- Прячусь.

- От кого?

- От всех.

- Ну надо же. Можно и мне спрятаться рядом с тобой? – располагающе улыбаясь, поинтересовался шпион. Он тоже искренне хотел присоединиться.

Нимбл кивнул, приглашая так же уйти от пугающей наружности мира.

Только нагнувшись, парень смог забраться и устроился рядом с ребенком, приняв подобную позу: подтянув колени к себе и обхватив их руками.

- И почему ты плакал?

- Я не могу рассказать, – будто виновато опустил сверкающие от влаги глазки.

- А я никому не скажу, – понизив тон до шепота и наклонившись к ребенку, уверил Дик.

- Да?

- Обещаю, – рисуя пальцем на месте сердца невидимый крест, пообещал он.

- Я вижу, что два самых дорогих мне человека больше не вместе.

- Ругаются?

Принц отрицательно покачал головой.

- Нет. Они никогда при мне не ругались. И не думаю, что когда-нибудь такое было. Но меду ними такая холодная стена. Они больше не живут вместе. Я думаю, это из-за того, что папа Алекс полюбил кого-то другого. Папа Мишель очень много грустит из-за этого, но при мне всегда держится так, как будто ничего не случилось и ему хорошо. Но я вижу, как он устал.

Было, как минимум, странно слышать от маленького ребенка подобные мысли, присущие взрослому человеку. Он проговорил осознанно, прекрасно понимая, о чем хочет сказать и как правильно это выразить.

Дик смутился. Ведь это он вышел яблоком раздора, что естественно, угнетало его. И почему-то на карачках, напоминая подлизывающегося побитого вора, выползла вина перед этим ни в чем неповинным ребенком, который тоже страдал, возможно, наравне с тем же самым Мишелем, понимая, что сделать что-то ему не под силу, а сидеть сложа руки – невыносимо. Оставаться только наблюдателем и одновременно быть замешанным туда, где ты не понимаешь, что происходит, было ужасным, по мнению шпиона. Это так ранит детскую душу и сердечко.

- Тебе не стоит переживать. Они оба тебя по-прежнему любят. Но иногда так случается – кто-то полюбил кого-то другого… Это сложно понять, но разве было бы лучше, если бы они продолжали жить вместе, при этом мучая друг друга?