Остаточная деформация (СИ)

Йорны стояли на дальнем от посёлка краю кладбища. Инструктор — метрах в двадцати от противников. Посельчане — и Берт среди них — не решились встать на одну линию с гелом, рассыпавшись полукругом за его крыльями.

— Дальше отойдите, — приказал Дани, не поворачивая головы. — Втрое… впятеро дальше, чем сейчас.

Послушались.

Один из йорнов вскинул запястье к пасти и пробормотал несколько слов в массивный браслет, казавшийся каменным. Второй осклабился и хлестнул по дорожной пыли гибким шипастым хвостом.

Почему-то они не показались Берту такими отвратительными, как та йорни, первая. Неуловимо струящиеся, слаженные движения делали бронированных гадов даже грациозными. Это пара, сомнений не может быть. Они ждали, почти жаждали битвы, и теперь Берт мог это понять. Он даже понял, почему рогатые мчались от Трещины, не давая остыть действительно куцым крыльям. Им надо было успеть рассказать об увиденном тем, кто придёт следом. Успеть до того, как улетучатся последние крохи заряда в батареях хронопередатчика. Берт разобрал слова, но не понял сути — видимо, йорн использовал кодовую фразу. И очень скверно, что первым встречным на их пути оказался именно Даниил.

Берт, цепенея от беспомощности, вдруг понял — с невероятной, хрустальной какой-то ясностью, — что вот только что, сию секунду, у него на глазах Большая война вышла на новый, совершенно иной качественный уровень. И с этим уже ничего нельзя поделать.

— Ба-а, — хрипло и глумливо протянул тот, что хлестал тропинку хвостом, — кого я вижу! Не то-от ли это великий воин гельского воинства, что накидал пятками с Последней в сорок пять дробь двадцать второй?

— Или это тот мерзкий подлючий жабоед, — подхватил другой, с браслетом, — который привёл на сольник шестерых приятелей?

— Хм. — Хвост оставил в пыли затейливый вензель. — Макс, а не может ли это быть один и тот же гел? Ну так, чисто случайно?

— Даже не зна-аю, — Макс по-прежнему манерничал, растягивая слова. — Может, у него спро-осим, а?

Берт не мог видеть лица Даниила, но его голос остался спокойным.

— Спросите, филистимляне, если языки не повыдергаю. И будьте покойны, пока я этого не сделаю, обедать не пойду.

Они напали одновременно и стремительно, обрывая обмен оскорблениями, из которого, как тайно понадеялся Берт, могли бы получиться какие-никакие переговоры. Нет, ничего уже не получится, да и не могло получиться.

Люди шарахнулись, когда под ударами йорнских копыт дрогнула земля, и откатились ещё дальше, когда Дани ответил взмахом смертоносных крыльев. Скрежет псевдостали о броневые пластины. По крутой дуге полетел обломок рога, но кого это остановило?

Несколько могильных табличек вывернуло из земли случайным взмахом хвоста… или крыльев. Не разобрать даже Берту. Зато он слышал, как под слоем почвы сдвинулись кости мёртвых — иферов, йорнов, гелов… Вибрации напоминали стон.

— Эй. — Кто-то потянул за рукав. — Пошли отсюда, Берти.

Он ошалело обернулся.

Айрин смотрела с таким отчаяньем, что двадцать шестая Последняя битва Даниила отошла на второй план.

— К-куда? — только и выдавил Берт.

— К Граалю. Мы здесь ни хренышка не можем. Воронок ждёт, доберёмся быстро. Дотемна не успеем, но завтра к полудню будем на месте. Мне кажется, что это последний и единственный шанс что-то поменять. Я не могу смотреть…

— Да, — тупо согласился Берт. — Идём, Айрин. Ты права. Здесь шансов у нас точно нет.

Никто не обратил внимания на их бегство. Страшный и прекрасный бой захватил зрителей — а участников и подавно — целиком. Впрочем, беглецы, сами не замечая, двигались так быстро и плавно, что не всякий человек даже при желании за ними бы уследил.

Глава 23. Новый круг

Если кривая поводит боками,

если уже не приносят обеды,

если врачи разводят руками,

значит сегодня придет День Победы. Веня Д’ркин

Гелио

Ник кряхтел, подкручивая верньер тонкой настройки имплантата, будто невесть как напрягался. Он ежеминутно сверялся с монитором, неодобрительно цыкал зубом и разговаривал. Речь его была исполнена ядом, как губка — водой. Яд стекал с языка учёного мужа, усугубляя ассоциации. Габриэль слушал, лишь иногда морщась от свербящего зуда в развороченном горле.

— Самое поразительное — это бестолковость компетентных органов. — Ник вытряс из коробочки на правую ладонь полдюжины зелёных биокристаллов и копался в них толстым указательным пальцем левой. — Такого бардачища, Трубач, я давно не видал. Феноменально. Со дня, когда первый «четвёртый» крылья откинул, а это ещё когда было. Но тот бардачище был локальный и широкой общественности недоступный. Сегодня же — о-о-о! — сегодня были пробиты все днища.

Он выбрал кристаллик, поддел на ноготь и пару секунд рассматривал, скосив глаза к носу и вытянув губы трубочкой. Глаза Ника неприятно изменили цвет. Габриэль не ставил себе фотополяризатор на сетчатку, поэтому видел только, как кристалл под действием рентгеновского излучения запульсировал жёлтыми искрами.