Остаточная деформация (СИ)

А Берт и сам не знал, как хочет. Он очень легко привык к отсутствию благ цивилизации. Привыкнуть к человеческому телу до конца не смог, но носить воду из колодца и топить печку оказалось гораздо проще. Если не работает система самоочищения покровов, то совершенно неважно, где мыться: под душем или в корыте. Почти все новички учились жить без водопровода и электричества, и редко кто так быстро осваивался, как Берт. Это Гриша сказал, не сам выдумал. Дрова, правда, рубить Берт так и не научился как надо. Найджел только увидел, как новенький замахивается, сразу топор отобрал. Иди, сказал, водички принеси.

Берт влюбился в здешний лес: красота, мощь и естественная соразмеренность, не тронутая лесниками, восхищали его до душевного трепета. Лес тоже отнёсся к нему благосклонно, не прятал грибные и ягодные места, пропускал на поляны, о которых даже старожилы не знали. Берт больше не мог работать с биополем, но оказалось, что он и так чувствует здоровые деревья и больные, съедобные и ядовитые растения, близость звериных лёжек и направление в глухой чаще. За это его зауважали, даже прекрасный лесовик и следопыт Джек Колли не брезговал узнать мнение.

Берт довольно долго не мог понять, почему отношение иферов значит для него так много. Ему понадобилось недели три, чтобы осознать: в голубом и золотом Гелио он никому не был нужен. Ни подружкам-приятелям, ни сослуживцам, ни, тем более, государству.

Личная свобода и самодостаточность имеют вторую сторону — беспросветное и неосознанное одиночество. Гелы — одиночки от рождения и до смерти — не чувствуют его. Берту, видимо, достался ущербный ген. Из золотого Гелио он сбегал в лес, чтобы почувствовать себя частью чего-то большего, и — подальше от корректного равнодушия.

Ему было просто с солдатами Михеля. На настоящей войне самодостаточность побоку. Нужно надёжное плечо рядом — в грязный берет с бледным пятном от споротой эмблемы легли не только два пера, но и искреннее горе выживших. Правильные гелы считали солдат Михеля заносчивыми хвастунами, не умея понять, насколько те другие.

Точно так же Берту оказалось просто с людьми. Ему понравилось с людьми, хотя он всё ещё частенько уставал от избытка общения и сбегал в лес, но совсем не так, как в Гелио. Всего лишь отдохнуть, помолчать — и вернуться.

Только от Айрин никогда не уставал. Будто бы знал её всю жизнь. Не представлял уже, что будет, если упрямая девица куда-нибудь денется. Но куда ей деваться-то? Паола не отпускает людей, Айрин придётся смириться. А Берт не отпустит… не отпустил бы, если бы. Каждый раз — как раскалённая головня в ране. Она-то останется, а ему придётся уйти.

Память о трусливых и пустых глазах носителей «синдрома четвёртого греха» жгла изнутри. И проклятые сны: огонь и крылья, крылья и огонь. Эх, если бы не это, послал бы все задания куда подальше, остался бы здесь навсегда.

***

— Всё никак в толк не возьму, — болтала Айрин, пиная перед собой шишку, — что ты вчера от мухи хотел-то? Прямо аж трусило тебя, будто бегемота с хоботом углядел, а не насекомую.

Шишка бодро катилась по тропинке, иногда отскакивая от стволов сосен. Берт уже третий раз собирался сказать, чтобы Айрин не шумела без нужды, но язык не поворачивался. Она просто сияла… нет, даже не самим счастьем, а его предвкушением. Она загорела дочерна за полтора месяца, а короткий каштановый ёжик отрос забавными перьями и отчётливо порыжел. Берт плохо умел определять, какие человеческие женщины красивы, а какие не очень, ему просто нравилась Айрин.

— Это очень редкая муха, — не соврал он. — Просто чудо её встретить… э-э-э… здесь.

Настоящим чудом можно было считать тот факт, что Берт не сорвался с места, нечленораздельно вопя, и не кинулся искать Сэма или Гришу. Просто сидел, разинувши рот на всю ширину, пялился на беглое Габриэлево изобретение. Новейшее разведсредство перебирало лапками, подрагивало крылышками, и, как показалось ошеломлённому Берту, издевательски подмигивало.

— Ты чего? — Айрин пихнула в бок. — Будто привидение увидел.

Берт вздрогнул. Муходрон стартовал к потолку, заливисто жужжа. Хихикал, сволочь.

— Н-нет, нет, ничего, — поспешил отпереться. — Так, задумался.

— Ну-ну, — Айрин вложила в два слога бездну сарказма. Но долго цепляться она не умела, мигом перескочила на другое: Хельга и Николя решили жить парой, и им будут ставить отдельный дом всей общиной. А Хельга раньше гуляла с Полем, а он… Сплетничала Айрин самозабвенно. Берт слушал кое-как.

Всё пытался разобраться — как такое могло случиться. С одной стороны, всё логично. Сбежавшую стаю мушиной разведки ребята Габриэля искали везде, перебрали по молекуле небо и землю, но не обнаружили даже следов беглянок. А здесь, если бы и догадались искать, не нашли бы.

Но как? Почему?! И спросить нельзя. Вряд ли заурядный человек, которым Берт представился общине, способен отличить обычные мушиные крылышки от фотоволокна, из которого созданы перья гелов… Чудо, что не заорал и не побежал спрашивать. Слишком многое бы пришлось объяснять.