Остаток дня

– Так я и думал. А то эти встречи с Уинстоном Черчиллем и все такое прочее. Я про себя подумал: ну и ну, либо этот тип наврал с три короба, либо… тут мне и пришло в голову самое простое объяснение.

Доктор Карлейль повернулся ко мне с улыбкой, продолжая в то же время вести машину по петляющей крутой дороге. Я сказал:

– Я никого не хотел обманывать, сэр. Но так получилось…

– Не нужно объяснять, старина, мне и так понятно, как это вышло. Я хочу сказать, внешность у вас весьма представительная. Наши местные непременно должны были принять вас по меньшей мере за лорда или за герцога. – Доктор весело рассмеялся: – Должно быть, неплохо, когда тебя время от времени принимают за лорда.

Несколько минут мы молчали. Затем доктор Карлейль, заметил:

– Что ж, надеюсь, вам было приятно немного у нас погостить.

– Очень приятно, благодарю вас, сэр.

– Интересно, что вы скажете о гражданах Москома? Не такая уж плохая компания, а?

– Очень симпатичная, сэр. Мистер и миссис Тейлор были ко мне чрезвычайно добры.

– Пожалуйста, не говорите мне «сэр» через каждое слово, мистер Стивенс. Да, не такая уж плохая компания подобралась в наших местах. Лично я с радостью проживу здесь до самой смерти.

В том, как доктор Карлейль это сказал, мне послышалась какая-то странная интонация. Уловил я в его голосе и какую-то нарочитую резкость, когда он снова ко мне обратился:

– Значит, по-вашему, компания симпатичная, а?

– Да, доктор. В высшей степени подходящая.

– И что же они вам вчера вечером нарассказывали? Надеюсь, не задурили голову разными деревенскими сплетнями?

– Отнюдь, доктор. Разговор и вправду велся в довольно откровенных тонах, было высказано несколько весьма интересных точек зрения.

– А, вы это про Гарри Смита, – рассмеялся доктор. – Не нужно принимать его слишком всерьез. Его забавно послушать, но, честно говоря, в голове у него дикая каша. Иной раз уже подумаешь, что он без пяти минут коммунист, а он вдруг да ляпнет такое, что впору настоящему махровому тори. В голове у него дикая каша, это уж точно.

– Весьма интересно.

– Про что он вчера читал лекцию? Про Империю? Национальную службу здравоохранения?

– Мистер Смит ограничился более общими темами.

– Вот как? Какими же?

Я откашлялся.

– Мистер Смит поделился своими соображениями о сущности достоинства.

– Ну и ну. Для Гарри Смита это что-то слишком абстрактно. Какого черта его занесло в философию?

– По-моему, мистер Смит хотел подчеркнуть значение своей агитационной работы в деревне.

– Вот как?

– Он меня убеждал, что у жителей Москома твердые взгляды на различные проблемы огромнейшей важности.

– Ага, понятно. Это на него похоже. Вы, вероятно, догадались, что все это чушь. Гарри только тем и занят, что пытается каждого перетянуть на свою сторону. Но дело в том, что людям живется лучше, если их оставить в покое.

Мы снова помолчали. Наконец я сказал:

– Простите за вопрос, сэр, но следует ли понимать вас так, что к мистеру Смиту относятся как к фигуре в некотором смысле комической?

– Хм-м. Да нет, это, пожалуй, будет уж слишком. У здешнего люда есть известные политические убеждения. Они считают, что обязаны иметь твёрдые взгляды на то да на это, как призывает их Гарри. Но, в сущности, они ничем не отличаются от других и так же хотят спокойной жизни. У Гарри полно идей, как изменить и это, и то, но на самом деле радикальные перемены никому в деревне не нужны, даже если жителям и будет от них какая-то польза. Местные хотят, чтобы их оставили в покое, позволили жить себе тихо и мирно. Не хотят они, чтобы к ним приставали со всякими проблемами.

К вящему моему удивлению, я уловил в голосе доктора нотки отвращения. Но он тут же взял себя в руки, коротко рассмеялся и произнес:

– Поглядите, с вашей стороны красивый вид на деревню.

Действительно, внизу под нами открылась деревня. Под утренним солнцем она, понятно, смотрелась совсем по-другому, но в остальном панорама очень напоминала ту, которую я впервые обозрел накануне в вечерних сумерках; из этого я заключил, что мы приближаемся к месту, где я оставил «форд».

– Мистер Смит, видимо, полагает, – заметил я, – что достоинство личности заключается именно в этом – в твердых взглядах и всем остальном.

– Ах да, достоинство. Я уже и забыл. Значит, Гарри попробовал заняться философскими определениями. Однако. Как я понимаю, он понес жуткую чушь.

– Его выводы не всегда убеждали слушателя в полной мере, сэр.

Доктор Карлейль кивнул, но, как мне показалось, ушел в свои мысли.

– А знаете, мистер Стивенс, – произнес он наконец, – ведь я приехал сюда ярым социалистом. Верил в лучшее медицинское обслуживание для всего народа и прочее в том же роде. Было это в сорок девятом. Социализм обеспечит людям достойную жизнь. Вот во что я верил, когда здесь появился. Впрочем, виноват, вам-то к чему выслушивать весь этот вздор? – И весело спросил:

– Ну, а как вы, старина?

– Прошу прощения, сэр?

– Как вы думаете, что такое достоинство?

Должен признаться, что прямо поставленный вопрос застал меня врасплох.