Остаток дня

Джентльмены удалились в курительную, где их ждали сигары и портвейн. Убирая со стола, а также готовя гостиную к приему вечерних гостей, я по необходимости все время проходил мимо двери курительной и в силу этого не мог не обратить внимание, что джентльмены, несколько минут назад мирно обедавшие, резко о чем-то заспорили. Через четверть часа спор перешел на раздраженные повышенные тона. Я, конечно, не подслушивал под дверями, однако до моих ушей донесся крик его светлости: «Но это вас не касается, мой мальчик! Совершенно не касается!»

Я находился в столовой, когда джентльмены вышли из курительной. Они, видимо, успокоились и, проходя холлом, обменялись всего тремя фразами.

– Так имейте в виду, мой мальчик. Я на вас полагаюсь, – произнес его светлость, на что мистер Кардинал раздраженно ответил:

– Ну конечно, конечно, я же вам обещал.

Затем их шаги разошлись в разные стороны – его светлость удалился к себе в кабинет, мистер Кардинал прошел в библиотеку.

Почти ровно в половине девятого я услышал, что во двор въехали и остановились несколько автомобилей. Открыв дверь на звонок шофера, я заметил, как по дорожкам в разных направлениях разбегаются полицейские.

Я впустил в дом двух весьма высокопоставленных джентльменов, которых его светлость встретил в холле и быстро проводил в гостиную. Примерно через десять минут подъехала еще одна машина, и я открыл дверь германскому послу герру Риббентропу, к тому времени уже неоднократно бывавшему в Дарлингтон-холле. Его светлость вышел навстречу гостю, и оба джентльмена, как мне показалось, многозначительно переглянулись, прежде чем исчезнуть за дверями гостиной. Когда через несколько минут мне велели подать закуски, все четверо обсуждали сравнительные достоинства различных сортов колбасы, и атмосфера в комнате, по крайней мере на поверхностный взгляд, была самая непринужденная.

После этого я прошел в холл и стал на свое место под парадной аркой – я обычно его занимаю, когда в гостиной происходит что-нибудь важное. Я покинул его только часа через два, когда позвонили с черного хода. Спустившись, я обнаружил там мисс Кентон и полицейского, который попросил подтвердить, что это и в самом деле она.

– Меры безопасности, мисс, не принимайте на свой счет, – пробормотал констебль, прежде чем исчезнуть во мраке.

Закрыв дверь на засов, я заметил, что мисс Кентон еще не ушла, и сказал:

– Надеюсь, мисс Кентон, вы приятно провели вечер.

Она не ответила, поэтому я повторил, когда мы пересекали большую темную кухню:

– Надеюсь, мисс Кентон, вы приятно провели вечер.

– Да, благодарю вас, мистер Стивенс.

– Рад это слышать.

Мисс Кентон – она шла позади – вдруг остановилась, и я услышал в темноте ее голос:

– Разве вам ни капельки не интересно, о чем мы говорили сегодня с моим знакомым, мистер Стивенс?

– Не хочу показаться невежливым, мисс Кентон, но мне и в самом деле нужно безотлагательно вернуться наверх. Дело в том, что в эту минуту в доме происходят события всемирного значения.

– А когда они у нас не происходят, мистер Стивенс? Что ж, если вам так надо бежать, я всего лишь сообщу, что приняла предложение моего знакомого.

– Прошу прощения, мисс Кентон?

– Предложение выйти за него замуж.

– Вот как, мисс Кентон? Тогда примите мои поздравления.

– Спасибо, мистер Стивенс. Я, понятно, готова отслужить срок, положенный после подачи уведомления об уходе, но если вы сможете отпустить меня раньше, мы будем вам очень признательны. Мой знакомый приступает к новой работе в одном из западных графств через две недели.

– Приложу все усилия, чтобы как можно скорее подыскать вам замену, мисс Кентон. А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться наверх.

Я двинулся дальше и уже было взялся за ручку двери, которая вела в коридор, когда услышал позади: «Мистер Стивенс» – и снова обернулся. Мисс Кентон стояла все там же и поэтому, обращаясь ко мне, была вынуждена немного повысить голос, который прозвучал как-то странно и гулко под сводами пустой темной кухни.

– Должна ли я понимать, – сказала она, – что после стольких лет, которые я отдала службе в этом доме, у вас при известии о моем возможном отъезде не нашлось никаких других слов?

– Мисс Кентон, примите мои самые искренние поздравления. Но, повторяю, наверху происходят события мирового значения, и я обязан быть на своем месте.

– А знаете ли вы, мистер Стивенс, что для меня и моего знакомого вы представляете собой очень важную личность?

– В самом деле, мисс Кентон?

– Да, мистер Стивенс. Мы часто потешаемся на ваш счет. Например, знакомый постоянно просит меня изобразить, как вы двумя пальцами зажимаете нос, когда перчите еду, и каждый раз заходится смехом.

– Вот как.

– Он также любит смотреть, как вы устраиваете персоналу «накачку». В моем, понятно, исполнении, но, признаюсь, я поднаторела по этой части. Стоит мне произнести две фразы, и мы оба прямо покатываемся.

– Понятно, мисс Кентон. А теперь прошу меня извинить.

Я поднялся в холл и стал на свое место. Не прошло, однако, и пяти минут, как в дверях библиотеки появился мистер Кардинал и кивнул, чтобы я подошел.