Остаток ночи в её бокале

Лето! Дача! Красота неописуемая! Трава некошеная по пояс, разноцветье! Ой, какие разные цветы, вот же, вот, ой, тут и мелкие жёлтенькие соцветья, и бордовые с высокими липкими стволами, и большущие пушистые «солнышки», и лазоревые, да это же просто чудо! А какие запахи вокруг, как потрясающе дышится! Феденька подрос, такой маленький крепенький грибочек в белой панамке, бегает, перебирает ножками в красных сандаликах! Ему хорошо, вольготно! Серые растрескавшиеся брёвна избы нагреты солнцем, дощатое крыльцо залито ослепительным солнечным светом, так приятно сидеть на высоких горячих ступенях! А, вот за калиткой желтое платье мелькает: -Эй, хозяева! Принимайте гостей! – Лена со своим малышом Димкой. Из соседней дачи. Лена низенькая пухленькая брюнетка, смуглая, с большими карими глазами и полными губами, она машет большой, как ласта, ладонью, улыбается, распахивает калитку, заходит в палисадник. За ней подпрыгивает на бегу её малыш. Наташа вскакивает, ставит самовар, накрывает деревянный стол в саду. А Лена не с пустыми руками, она гостинец принесла – торт, сама пекла. А вот и Петя, муж соседкин, входит, высокий худощавый, узколицый шатен с мелкими чертами лица. Тут же Миша появляется из сарая – он там мастерил что-то. На столе возникают вино, салаты, бутерброды. Малыши играют в песочнице. Взрослые взахлёб болтают. Как хорошо! Мужчины – о своём, женщины – о женском. Голоса то взлетают одновременно, сплетаются мужские и женские, то ниспадают, затихают. Наташа всё больше слушает, а Лена щебечет: – Вот, говоришь, вещи, любимая кофточка, а ведь всё не просто так! А знаешь, ведь в каждом, абсолютно в каждом шкафу прячутся – думаешь, скелеты? Ха-ха-ха! Нет, вовсе не скелеты, а вещи, и у них поразительная энергия! Да-да, что смеёшься? Зря! Нет, правда, прикинь, ведь и у тебя, наверно, есть какое-нибудь невезучее платье. И ты на него проливаешь всегда что-нибудь, ну, кофе, коньяк, роняешь еду. Есть ведь? Или какие-нибудь проклятые брюки, в которых ты ни за что не отправишься на важную встречу. А, киваешь, ну да. Вот у меня была классная белая блузка с вырезом на спине и металлическими вставками на воротнике, привезли ее мне родители из какого-то путешествия! Она подходила и к джинсам, и к юбкам и, кажется, круто смотрелась бы даже со скафандром. Блузка была этаким тотемом для меня и моих друзей. Да-да, этакий магнит, веселье притягивала, это точно! – Лена размахивает руками, энергично кивает в такт словам. – Да нет, правда, ну, такого можно ожидать, например, от яркого платья. Или от карнавальной маски, от каблуков, так ведь? Но Великий Бог Одежды вдохнул энергию, почему-то, именно в эту блузку. Каждый раз, когда я надевала её, жизнь начинала кипеть безумными событиями, и такое было, вау! Ну, прикинь? Нет, представь себе! И вот этот круговорот безумного веселья продолжался где-то около года, и закончился так нелепо и печально! Блузку прожгли сигаретой, и магия исчезла. А ещё, было у меня ужасное: туфли, которые мстили…

– А у меня было платье, широкое и длинное, голубое! – прервала её излияния Наташа. – Для церкви. Мы с мужем решили покреститься, я тогда беременна была, носила Феденьку, и очень боялась родов. И крестилась я в этом платье. А Миша – в сером костюме. А потом мы и Феденьку окрестили, когда ему годик был.

– Девчонки, хватит болтать, подставляйте бокалы! – прервал Ленину болтовню Миша.