Остаток огня

Юноша снова потянулся погладить кота – и вдруг чуть не рухнул со скамейки.

На белоснежной меховой груди красовалось нечто, чего еще минуту назад там точно не было.

И Роберт даже не мог укорить себя в том, что раньше ничего не заметил: не заметить этого не смог бы даже человек с бельмами на обоих глазах.

В кошачьей шерстке горделиво блистало роскошное колье из крупных бриллиантов. Один из камней, в нижней центральной подвеске, светился обжигающе красным, как рубин.

Роберт не смог себя сдержать, потянулся к нему, как к живому пламени, и тут же глаза ему застлала темнота.

***

Кажется, очнулся он всего через несколько секунд, но вокруг уже синели вечерние сумерки.

Он огляделся: место знакомым ему не показалось, хотя Петербург он знал хорошо. Он явно находился где-то в центре, но в его глубинном лабиринте из узких улиц, застроенных домами с глухими стенами-брандмауэрами.

Роберт поднялся, морщась от покалывания в ногах, и отряхнул джинсы. Прямо напротив сияли витрины ювелирного магазина, не совсем уместные на такой глухой улице. Роберт покрутил головой: в окружающих домах горело лишь несколько окон, они светились ровными высокими желтыми прямоугольниками, будто бы светильники во всех квартирах повесили совершенно одинаковые. А вот витрины исходили голубоватым венерианским сиянием.

Час был уже темный, поздний, однако когда Роберт взглянул на свои часы, они показывали девять утра: то самое время, когда он кормил кошек около музыкального магазина. Сейчас цифры застыли на месте.

Открывая дверь, он потревожил висевший на потолке колокольчик, и тот забренчал недовольно. Роберт поразился: обычно такие вещи можно было найти в китайских лавках, торговавших благовониями и оберегами, но никак не в современных ювелирных магазинах – те выглядели, как стерильные операционные.

Этот магазин на операционную не походил совсем, и уж спутать его с каким-то другим не удалось бы при всем желании. С потолка на Роберта смотрели лепные головы пухлых амуров, стены голубели глянцевым шелком с позолотой, в центре зала красовалось несколько круглых столиков красного и розового цветов, тут же манили сесть низкие разлапистые кресла с мягкими сиденьями и резными деревянными подлокотниками. У одной стены в сумраке угадывался невысокий светлый камин, уставленный фарфоровыми статуэтками. На его мраморной доске стояли канделябры и высокие часы, похожие на горку выточенных из камня фруктов. Обычно стиль рококо подразумевал много зеркал, но здесь Роберт не увидел ни одного.

Его поразило, что в камине горел настоящий живой огонь, пожирая настоящие пахучие березовые дрова, и свечи в канделябрах – и в люстре на потолке – тоже горели вполне натурально.

По всему выходило, магазин был непростой, для определенной публики. И небедной, сообразил Роберт, глянув на украшения и не увидев ни одного ценника. Только вот почему такое невыгодное место? Впрочем, может быть, странный адрес только добавлял оригинальности: нечто эксклюзивное, для своих.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнул Роберт.

Но вокруг висела тишина, только дрова потрескивали в камине.

Однако через несколько секунд снова тренькнул колокольчик, и в магазин, цокая шпильками, вбежала белокурая девица в белой короткой шубке на мини-платье. Лицо ее показалось Роберту знакомым, но вот откуда, он припомнить не мог. Телезвезда или модная блогерка, Роберт плохо такое удерживал в памяти.

– Жанна Андреевна, – томным голоском позвала блондинка и взяла с витрины еще один колокольчик, маленький, Роберт его и не приметил. – Жанна Андреевна!

На звон колокольчика, на этот раз очень приятный, из двери подсобки выплыла пожилая особа, будто сошедшая со сцены театра оперетты. Одета она была в бархатное платье со множеством рюш, на шее носила бархотку с вышивкой, руки были затянуты в расшитые митенки, а туфли на невысоком каблуке без задника точно сшил из лепестков розы домашний эльф.

Роберт был так ошарашен ее внешним видом, что сначала загляделся на детали наряда и только потом взглянул в лицо. Оно было напудрено до того, что казалось бело-розовым слепком, однако глаза на нем жили блестящие и хитрые, серые, как невская вода.

– Oh, ma ch`ere… Je ne l'ai pas oubli'e de vous, – забормотала она ласково, хотя и несколько скрипучим голосом.

Будто из воздуха появился синий замшевый футляр, блондинка торопливо открыла его и издала несколько птичьих возгласов.

– Вы можете сразу надеть его, – перешла продавщица (а скорее всего, и владелица магазина) на русский.