Остаться человеком

— Ну что, — Амира заходит в камеру, загорается свет, Лайма жмется подальше в угол. Странно, почему это раба нет, наверное, с той стороны караулит. Корова закрывает дверь, кладёт на столик сетевик, отпирает ладонью решётку:

— Чему т ы у Станянской научился? Кроме как коммуникаторы портить.

— Вальс танцевать, — буркаю. Амира замирает на миг, удивлённо хмыкает.

— Покажешь? — рожа плывёт в улыбке. Подойди, покажу, сука. Надо же, подходит. Пульт убери, уродина. Коврика на тебя нет. Я-то боялся, что сейчас при мне тут Лайлу начнет мучить. Но видимо до меня добраться не терпится. Не передёрнуться бы. Выдёргиваю руки, бью наотмашь цепью, вышибаю пульт, выскакиваю из сети. Хватаю кончик цепи с одной руки другой, набрасываю Амире на горло, нажимаю слегка. Хватается за цепь. Попробуй удержи такой объём. Приходится прижаться к моментально взмокшей жирной спине, не хватало запороть вс е от омерзения!

— Выводи! — А ты не хочешь узнать, что стало с твоей ненаглядной шпионкой? — хрипит, сердце вздрагивает. — Не хочу, — буркаю, нужно выбраться, потом буду искать.

— Глупый мальчишка, — вздыхает картинно, чего я не учёл? Пытаюсь сдавить сильнее, снова начинает хрипеть: — Тебе отсюда не уйти, камеры как раз для таких строптивых. Между прочим, ты уже официально мой, после конфискации у неблагонадежной. Даже если сбежишь — вернут сюда же.

Ну же, отпускай меня, не то хуже будет. Куда хуже. Оказывается, есть куда. Видимо, корова подаёт мысленный приказ, на чип обрушивается лавина, сзади дико орёт Лайла. Похоже, то ли парализующее, то ли расслабляющее мышцы воздействие. Прихожу в себя на полу, корова уже с пультом в руках, но с той стороны решётки. Не понравилось. — Влюбился в хозяйку, значит.

Поймали твою Станянскую, — сообщает радостно. Чуть не вырывается вопрос — где, когда?

Но спрашивать у садюги бессмысленно, все равно будет говорить только то, что хочет. Стараюсь не думать об этом. Она врет! Включает сетевик, так вот зачем он здесь. Высвечивает изображение….

Суки, мраз и! Не могу на это смотреть! Моя хрупкая, нежная, ранимая Тали, с руками и ногами, закреплёнными в кольцах, окровавленная, мужики вокруг… Кричу какие-то глупости, кажется, зову её, осознаю, каким идиотом выгляжу, затыкаюсь. Амира довольно нажимает на пульт, наверное, больно — но от мысли, что никогда больше не увижу Тали, что с ней сотворили, в сотни раз больнее.

Удивлённо смотрит на пульт, на меня, нажимает, ещё раз. Ничего не чувствую, должен бы, но не чувствую. Пугается, приближаюсь к ней, делает панический шаг назад. Берусь за решётку, встряхиваю — надо же, открыто. Амира с ужасом отшатывается, опрокидывается на пол. Перед глазами только Тали.

— Ты, тварь поганая! — кричу. Всё тычет и тычет в пульт, но сигнала нет. Словно отмерло там что-то. Сзади Лайла надрывается, но я по-прежнему ничего не чувствую.

— Где она?!Амира пытается подняться, да только перекатывается, давно не практиковалась, видать. Всё рабы поднимали. Так и двинул бы в морду. Уже замахиваюсь, однако дверь камеры отворяется, пропуская Лисавра. Притормаживаю. Сначала в панике, что сейчас усмирять будут и я не узнаю, где Тали. Потом вспоминаю, при каких обстоятельствах виделись в последний раз. Так они с Тамлин из местной контрразведки?

— Я забираю его, — говорит раб, демонстрирует что-то Амире.

Та недовольно смаргивает заплывшими глазками. Телохранитель хватает меня чуть выше локтя, пытаюсь скинуть руку, но хватка у него железная. Не дает вре мени на движение — шипит на ухо:

— Прекрати. Если сейчас убьешь ее — не выберешься. О чём это он? Пытаюсь сообразить.

— Куда ты его ведёшь? — недовольно интересуется Амира.

— Засекречено, приказ я показал, — отвечает Лисавр.

— У него что-то с чипом, — Амира брезгливо подаёт пульт, осмелела, мразь. Лисавр предусмотрительно вытаскивает специальный чехол. Ну да, тоже раб же. Кивает:

— Разберёмся. Записи есть?

— Я отключила, — сообщает Амира.

Он вдруг оборачивается ко мне: Слышал? Запись отключена. Могу отвернуться, я ничего не видел. Амира столбенеет, разворачиваюсь к ней. В голове еще мелькает мысль, что и раб вполне может обманывать. Но хуже-то — уже не будет. Какая же она тошнотворная. Не хочется прикасаться, даже чтобы отплатить за все. И, кажется из — под платья расплывается мокрое пятно. Перенервничала старушка.

— Где Ямалита? — спрашиваю у Лисавра. Пепельно-серая Амира открывает глаз, смотрит на нас с ужасом. Странно, неужели не может камеры мысленно включить? Или полагает, что её трупу будет без разницы, заснимут ли процесс? Или у Лисавра такой допуск, что без его одобрения ничего не включат? Секретность же.

— Не знаю, не здесь. Где-то снаружи. На острове, скорее На острове, скорее всего, ваша яхта до сих пор там. Прячется. Ищем, — бросает взгляд на виртуальное окошко, кивает: