Остаться до конца

Мы приехали в Кветту через год после землетрясения. Всякий раз, когда мы переезжали с места на место, Люс говорила, что мы снова отправляемся скитаться. Ее прозвали „Крошечкой“, вечно она так смешно сюсюкает: „Нас сегодня будет четверо, вместе со мной, Крошечкой“ или: „Ой, какая прелесть, неужели это для меня, Крошечки?“ Так мы и жили, Слоник и Крошечка. Может, и скучно, зато не без пользы. Хотя Люс ни за что не хотела примириться с мнением, что мы — буки. Она умела стенографировать, поэтому во всяком женском комитете или организации ей бывали рады. А Люси по ошибке думала, что просто она всем нравится, она прямо пузыри пускала от восторга из-за любого комплимента какой-нибудь высокопоставленной стервы: скажет, что запись собрания очень точная, или просто обратится к Люс по имени вместо „миссис Смолли“. Мне так даже хотелось, чтоб во мне видели тупого, но надежного исполнителя-чиновника, таких обычно строевые офицеры презирают. Сколько я сил потратил, чтобы завоевать репутацию человека, способного исправить чьи-то промахи и навести порядок. Ездить с места на место мне даже нравилось. В тридцать восьмом мне дали майора. Можно было вернуться домой сразу, можно через год, но мы все тянули, а потом было уже поздно — началась война. В сороковом полк запросил меня обратно. Шиш им с маслом. Я уже научился обходить всякие предписания и запреты. Стал чаще переезжать. В сорок первом мы приехали сюда, в Панкот, в штаб гарнизона. Мне сразу же все здесь приглянулось: и природа и климат. Окопаюсь здесь, покуда война не кончится, решил я. Значит, нужно стать незаменимым в штабе, то есть представить свою работу сложнее, чем она есть, даже после того, как исправишь все промахи дуралеев-предшественников и дела пойдут как по маслу. Мне было сорок лет, а я все еще майор. Подполковничьего чина ждать года четыре, но чихать я на него хотел! Жилье у нас было неважнецкое. Разместили нас в гостинице „У Смита“, две комнаты: гостиная да спальня, теперь в них живет Билли-бой и его каракатица-жена. Люс всю жизнь мечтала о собственном домике, но мне и „У Смита“ жилось превосходно. Там мне удавалось жить предельно тихо, скромно, незаметно: неразличимо слиться с окружением. Единственная моя цель — прожить без забот и хлопот.

А старик Мейбрик о нашей гостинице даже не упоминает. Когда построена церковь, правильно указал; с установкой органа на год ошибся, если верить Билли-бою, — откуда Мейбрику точно знать, не он его устанавливал. Усердствовал старик сверх меры. А чрезмерное усердие, по-моему, самая страшная разрушительная сила».

* * *

День рождения Слоника приходился на 10 апреля, Люси — на 12 сентября. Они завели обычай приглашать на «легкие праздничные ужины» тех, у кого сами побывали в гостях. Ужин на день рождения Люси обычно доставлял немного хлопот. Она все делала заранее: рассылала приглашения тем, кого нельзя было не позвать, ставила в известность мистера Булабоя о количестве гостей, хотя всегда ошибалась: кто-то звонил в последнюю минуту и справлялся, нельзя ли захватить с собой пришедших к ним друзей; кто-то отказывался — срочно вызывают в Дели. Все это, конечно, очень докучало, так как повару приходилось заказывать за несколько дней, что и на сколько персон готовить, да и «расход» на каждого гостя уже оговорен с мистером Булабоем, и на попятный идти бывало не так-то просто.

А до чего трудно упомнить или выяснить, кто из гостей вегетарианец, кто пьет только фруктовые соки, а кто, по выражению Слоника, алкоголик высшей марки. Но, слава богу, сухого закона в провинции не вводили и можно было пить в открытую, а непочатые бутылки — возвращать в магазин Джалал-ад-дина. В Панкоте, в отличие от Ранпура, даже не устраивали еженедельного дня трезвости. Законы относительно потребления спиртного в разных штатах Индии были столь различны, что бедная Люси просто терялась, зато Слоник мог дать квалифицированную справку по этому вопросу: назовите любой большой город в Индии, и Слоник тут же скажет, где что можно, а что — нельзя; где свободно продадут пиво, а крепкие напитки — лишь по специальному разрешению; где можно пить хоть на улице, а где — в строго отведенных местах; в каких штатах сухой закон, но в их столицах вино льется «как в воскресный день в пьяном Уэльсе» (по выражению Слоника); где вашу машину могут обыскать при въезде в штат, в котором царит сухой закон; где обладатель разрешения на покупку спиртного может выкупить сразу месячную норму, а где ему отпустят лишь бутылку в неделю.

Слоник пристрастился к изучению законов и порядков с тех пор, как в Бомбее сам попал в переплет с полицией. Люси не любила вспоминать об этом, ведь с этого началась полоса потрясений, связанных с мужем. Слоник в тот день начал пить спозаранку.