Остаться на вершине

На удивление, здесь было пусто: ни единой души не курило, не гуляло и даже не сидело на этих пресловутых скамьях. Мои берцы с грохотом приземлялись подошвой на каменную поверхность, я оглядывался и сторожился, чтобы никого не оказалось на крышах домов и в переулках.

Моей первоначальной задачей на тот момент являлась «эвакуация» себя отсюда. Услышав быстрые шаги, стремящиеся ко мне, я незамедлительно спрятался за фонтан и лишь изредка выглядывал из-за него.

Вооружённые люди в шлемах, защитных очках, что искажали реальность, отражая её в едко-зелёных оттенках, и чёрных бронекостюмах вышли из неоткуда. Они пробирались к площади из переулка, находящегося напротив меня, из-за этого я был невидим для них. Шли построением, словно кегли в кегельбане, все держали винтовки крепко в руках, целясь в никуда прямо перед собой.

Это была явно не полиция. Уверен на восемьдесят процентов, что это охрана клуба, в котором я только что прикончил ублюдка Джимми. Неплохо вооружены ребята, хочу вам сказать.

Мне нужно скорее убираться отсюда, именно поэтому я решил начать атаковать первым. Стальная стрела тут же коснулась тетивы моего лука и, выйдя из моего укрытия, я точным выстрелом «приказал» ей лететь прямиком меж глаз одного из охранников. Треск защитного стекла тут же пробудил бдительность в остальных, и они начали пальбу по мне.

Мои стрелы летели дождём в то время, как укрывался за фонтаном. В этот момент я был абсолютно спокоен: как правило такие наёмные убийцы, что лишь охраняют предприятия, не очень точны в стрельбе, да и тем более у меня тоже была броня. Пули свистели у моих ушей, умения изворачиваться от выстрелов мне сейчас важны, как никогда раньше.

Натянул тетиву до упора, стрела полетела прямо в левый глаз одного из охранников, пробила череп и пробила ещё три головы, как я и хотел.

И так, около десяти тел лежало где-то в переулке, а я, выпустив дым из маски принялся бежать прочь.

Сейчас пришёл конец моему хладнокровию. Эти жертвы, совершённые мною мгновением ранее, не принесли мне никакого удовольствия, только лишь некоторую мороку. Но не обращая внимания на произошедшее, я утонул в мыслях, даже не заметив, что я давно изменил локацию и с бега перешёл на шаг.

На тот момент я не понимал, где нахожусь: передо мной были лишь тёмные улицы небольшого квартала, в которых мне раньше не доводилось бывать. Сколько и как быстро я бежал – не знаю.

Невысокие частные дома смотрели друг на друга, сторонясь на метров десять, создавая проезжую часть. В окнах некоторых зданий горел тусклый, еле заметный свет. За стеклопакетом была своя жизнь: одни силуэты сменялись другими, кто-то кричал, кто-то сидел за монитором; животные сидели прямо перед прозрачными окнами и вылизывали свои части тела либо тупо таращились на тёмную улицу. Так одна из кошек приковала свой взгляд прямиком ко мне. Было бы странно не заметить это. Я лишь поигрался с ней, скача туда-суда и наблюдая за тем как голова зверя, словно камера, наблюдала за мной. Мне было непривычно заходить в такой район и так откровенно наблюдать за жизнью людей через стёкла. Хотя, чего таить: хоть и не вся, но большая часть моей жизни была известна почти всему городу. Меня знает даже сам Джониул Брейк, он даже упомянул меня в одном из интервью на прошлой неделе. Я был тогда приятно удивлён, что даже Правитель знает о моём статусе в этом никчёмном городишке. По большей мере это всё из-за странной репутации моего отца. Будучи одним из десяти самых влиятельных и богатых личностей города, он толком никак не распоряжается своим статусом и бюджетом, будто его, как человека, не существует. Но при этом его знает весь Санджелос. Сам же Джониул Брейк самолично приходит к отцу по выходным попеть, попить, поиграть в настольный аэробол4 и поговорить о политике между городами.

Объективно говоря, я не люблю такой неоднозначный жест со стороны моего папы. Всё детство я видел его как человека со стальной волей, крепким духом и глубокими убеждениями. Чувство обострённой справедливости было неотъемлемой частью пазла его многогранной личности. Говоря «многогранной», я имею ввиду его излишнюю заинтересованность в моих достижениях. Утром он учит меня играть на рояле, в обед я стреляю из лазерного5, а на ужин я изучаю историю мира в начале двадцать первого века.

Отец часто учил меня стрелять из лука. Даже в спец лагеря для стрельцов меня отправлял. Мне удавалось быть там лучшим.

Помню, удалось на соревнованиях совершить трюк «Робина Гуда» – пронзил одну стрелу другой, что уже была в «десятке» на мишени.

Так вот… Я считаю, что мой папа в жизни бы не стал иметь никаких дел с таким шарлатаном и сволочью, как Джониул. Честно говоря, я не доверяю папе. Он что-то явно скрывает от меня, от Джониула, от всего города. Что-то затеял, и максимум кому он об этом скажет – своему брату, по совместительству – моему дяде. Я не особо его люблю: слишком он тщеславен и иногда заносчив, но, пожалуй, он единственный, кому я доверяю… Доверял.