Остаться твоей (СИ)

— У себя?

— Да. Оружие оставь здесь, ты знаешь правила.

Я иронично приподнял бровь и вытащил пистолет. Положил его на стол и улыбнулся этому идиоту.

— Доволен?

Он посмотрел на меня, и после некоторого молчания произнес.

— Я знаю, ты не расстаешься со своим ножом, но его тоже нужно оставить здесь.

Умно. Про мою любовь к холодному оружию знали все. Подошел вплотную к мужчине и тихим голосом произнес.

— Ты прав. Я НИКОГДА не расстаюсь со своим ножом. Так что, дай мне пройти.

Тот преградил путь и стал говорить в рацию. Получив разрешение, он отошел в сторону, освобождая мне дорогу.

— Франц! — услышал я за спиной, — ты же знаешь… правила.

Я не стал останавливаться. Ты прав, я их знаю. Но ты плохо знаешь меня.

Направился по длинному коридору и оказался в кабинете. За круглым столом сидел Волков собственной персоной, вокруг него толпились его верные псы. Он привстал, протягивая мне руку.

— Антон, не ожидал.

Я ухмыльнулся на эту ложь.

— Я по делу, Юрий Германович.

Тот сел обратно в кресло, кивком указав мне на соседний стул.

— Слушаю тебя.

Я стал говорить. Излагал голые факты, напрочь отключив все эмоции, что переполняли меня, стоило лишь подумать о тех тварях. К концу моего рассказа Волк задумчиво потирал подбородок.

— Это точно не мои люди, — сказал он, и я знал, что это правда, — значит какие-то залетные. Ты меня заинтриговал.

— Я сам с ними разберусь, — ответил я сквозь зубы, — но мне нужна Ваша помощь.

— Ты же понимаешь, что в нашем мире ничего не делается просто так? — улыбнулся мне этот ублюдок, — я не занимаюсь благотворительностью.

Сука! Я знал, что он хочет от меня. Но, если он сможет помочь, то плевать, какая будет цена.

— Я Вас понял. И я согласен, если будет результат.

— Дай мне час, — он явно был доволен, — мои люди свяжутся с тобой.

Не говоря ни слова, я развернулся и направился к выходу. Я был уверен, что Волк выйдет на след. Вот такая, бл*ть, игра слов.

* * *

Ближайший час я просидел в машине со своими парнями. Они тихо переговаривались, не отвлекая меня от мыслей. А их была хренова туча. Я старался не думать о Надежде, понимая, что с каждой секундой мы теряем драгоценное время. Я думал о похитителях. О том, что сделаю с ними и как. В такие моменты я мог спокойно выпускать тьму внутри себя на свободу, и я предвкушал тот момент, когда им доведется с ней познакомиться.

Раздался звонок моего мобильника. Знал, кто звонит, потому ответил, не глядя на экран.

— Да.

— Герасимов Николай Павлович, майор. Находится в отставке, — холодный голос продолжал, а я запоминал каждое слово, — работал с Поляковым после ухода из органов. Ты знал, что у него свое сыскное агентство?

Это был риторический вопрос, и Волк продолжил.

— Один из моих людей пересекался с ним в прошлом в деле с одним шантажом. Так, по мелочи, но фамилию сразу вспомнил.

— Я Вас понял, — перебил его, — где найти Герасимова?

— Пиши адрес, — продиктовав нужную улицу и номер дома, Волк вкрадчиво произнес, — и сдержи свое слово, Антон.

Благодарить не стал. Да ему и не нужны пустые слова. Бросил трубку на панель и через минуту мы уже мчали на бешеной скорости в нужном направлении.

НАДЯ

Лежала в темноте, с открытыми глазами, не моргая. Двое других похитителей заходили ко мне, проверяли: жива я или нет. Я на них не реагировала. Мне было плевать. Что они еще могут совершить такого, чего со мной еще не сделали…

Я не двигалась. Части тела окончательно онемели. В голове стоял просто шум. Если не двигаться и глубоко не дышать, то можно сохранить иллюзию того, что я ничего не чувствую.

Хотя, бывали моменты, когда я специально шевелилась и трогала себя за синяки и ссадины… когда чувствовала ЕГО запах на себе, когда места, там, где ОН касался меня, начинали пульсировать и свербеть. Мне хотелось содрать с себя кожу заживо… лучше физическая боль, лучше так, чем агония сердца.

Мне помогали мечты. Я часто представляла себе Красавчика, как он играет на траве, как гоняется за палкой, виляя своим хвостом. О своей семье я старалась не думать… просто потому, что я не знаю КАК жить дальше. Как рассказать об этом насилии… об этой грязи, об этом акте осквернения и убийства души.

Мне всегда раньше казалось, что если быть хорошим человеком, помогать слабым, быть честной, хорошо учиться, никого не осуждать… любить жизнь, что это и есть гарант благополучия от бед. Я понимала, что никто от них не застрахован, но о таком я никогда не думала. Мне всегда казалось, что мой первый раз произойдет в объятиях любимого мужа. Мечтала, что сохраню себя для него. Мне хотелось быть единственной…

С губ сорвался горький смешок. И кому я сейчас такая нужна? Ущербная… Теперь мне остается рассчитывать на кого-то, похожего на моих похитителей. Незачем очернять нормальных людей.

Послышался звук открываемой двери, а за ней и полоска света. А мне было плевать. Может, сжалились и пришли добить меня?

— Слышь, девка! — я проигнорировала это обращение.

— Ты там еще не подохла? Смотри нам, ты живая нужна, — слышала, как он подходит ближе и резко выдыхает воздух из легких.