Остаться в живых

Ее муж, щелкнув пальцами, плюхнулся в кресло, которое обиженно заскрипело и застонало под его весом, и угрюмо уставился прямо перед собой. А я опомниться не мог от удивления, видя, до какой степени расстроен и, более того, утратил власть над собой человек, казавшийся мне до сих пор несокрушимой твердыней, истинным образцом спокойствия и самообладания.

С нескрываемым изумлением смотрела на своего отца и Бобби. Потом она обернулась ко мне. Заметьте, за все это время девушка произнесла всего несколько слов.

Я принялся объяснять миссис Мид, что человек, приходивший к ним днем от моего имени, наговорил много больше, чем следовало бы, и что я очень сожалею об этом, так как по своей собственной воле не стал бы делать столь нелепых заявлений, назначать определенное время и обещать явиться с визитом, не считаясь с желанием хозяев дома.

Излагая все это, я чувствовал, что взгляд матери Бобби с тревогой и волнением исследует мое лицо, словно пытаясь расшифровать и понять то, что могло бы скрываться за сказанным вслух.

— Тебе хотелось бы поговорить с Бобби, — заметила она наконец. — Пожалуй, мне не следует и дальше монополизировать все твое внимание.

— Нет, нет, продолжайте разговаривать, я не против, — откликнулась Бобби.

Я сообразил, что девушка тоже наблюдает за мной и внимательно вглядывается в мою душу. Причем взгляд у нее гораздо острее и проницательнее материнского.

— Да, я хотел потолковать с Бобби, — признался я. — Не вмешайся она, меня повесили бы прямо там, на балке танцевального зала. А потом Бобби пришла ко мне в тюрьму и даже убедила своего отца попытаться помочь мне…

— Почему же ты не принял предложенную тебе помощь? — перебила меня миссис Мид.

Я заметил, что мистер Мид немного подался вперед, словно хотел вскочить с кресла, хотя на лице его застыла маска безразличия. И я вдруг понял, что произошло. Рассказывая о нашем разговоре, он кое-что изменил: умолчал о том, как позорно я пал во время нашей встречи с глазу на глаз, но также не стал упоминать о сделанном мне им предложении, в благодарность за помощь навсегда уехать из их краев и никогда больше не пытаться увидеть его дочь. Таким образом, мистер Мид сравнял баланс между нами.

И я в свою очередь решил не нарушать это шаткое равновесие.

— Знаете, как это бывает в жизни, — никто не любит принимать такие важные, значительные услуги от незнакомых людей. И к тому же я понимал, что деньги на все это пойдут из кармана мистера Мида, хотя он явно считал, что на самом деле я застал Джоша Экера врасплох и убил его, безоружного.

Глаза миссис Мид слегка расширились, а кроме того, я заметил, что ее муж быстро повернул голову в нашу сторону и как-то по-новому взглянул на меня.

— Я согласна с Бобби, — сказала миссис Мид, — и считаю, что не ты стрелял первым.

Теперь настало время вспомнить о бедном Лэнки, оставшемся там, снаружи, в темноте, вместе со своим пленником. Я понятия не имел, что он сделал с Биллом, знал только, что всего за несколько секунд мой долговязый друг должен был связать парня и надежно заткнуть ему рот кляпом. Так что мне следовало вернуться как можно скорее.

Я осушил свою чашку кофе — крохотную, настоящую карлицу, поставил ее на стол и, поднявшись со стула, объявил, что мне пора идти.

— Но вы ведь только что пришли! — возразила миссис Мид. — Бобби много рассказывала о вас, мистер Грэй, и нам хотелось бы познакомиться с вами поближе.

Мне нужно было как-то объяснить, почему я тороплюсь уйти.

— Вам известно, что меня преследуют, — заметил я, — и если погоня достигнет цели, я не хотел бы, чтобы это случилось здесь.

— Погоня? — вскинула брови миссис Мид. — С этим нужно что-то делать… Роберт, мы должны принять меры!

— Зачем? — откликнулся ее муж. — Сдается мне, у этого парня на любой случай что-нибудь да припрятано в рукаве. Наверняка у него найдется масса трюков, чтобы запросто ускользнуть от закона, что бы там ни происходило.

В первый раз за все это время я обратился непосредственно к Бобби Мид.

— Они еще не вышли на мой след, — успокоил я девушку. — Когда им это удастся, все будет зависеть от скорости. Но я должен был увидеться с тобой, прежде чем они впрямую начнут охоту. Все это выглядит очень мелодраматично — я имею в виду свое появление здесь» но, надеюсь, ты поймешь, что в этом нет моей вины.

— Я знаю, — с улыбкой проговорила Бобби..

Да, миллионам людей в мире приходится нагородить тысячи слов, прежде чем они сумеют внятно выразить то, что хотят сказать; но есть и такие, у кого обычный кивок красноречивее всяких слов. Так и Бобби Мид двумя словами и взглядом ухитрилась передать мне невыразимо много всего, всего, всего. В ее взгляде присутствовали одновременно сочувствие, симпатия, дружеское участие, но также и нечто большее, чем простая любезность, и это «нечто» и радовало, и пугало меня.