Остаться в живых. Психология поведения в экстремальных ситуациях

Страх оборачивается целеустремленной деятельностью — и это первое, что должен сделать человек, стремящийся остаться в живых. Появление «мириад вопросов и возражений» является обычной реакцией людей, оказавшихся в эпицентре катастрофы. Во время террористической атаки на Всемирный торговый центр пожарный Сэм Мелиси находился на борту пожарного катера, курсировавшего недалеко от башен. Он вспоминал, что испытал «странное ощущение, будто множество самых противоречивых чувств смешались в один коктейль». Сент-Экзюпери не раз замечал, что единственная мысль, которую может себе позволить человек в критической ситуации, — это мысль о последующем правильном шаге. Рассказывая о смертельно опасной профессии пожарного и признаваясь в своей любви к ней, Лешак писал о «кошмарных, но одновременно и удивительных моментах, во время которых страх делает тебя настолько тонко чувствующим человеком, что ты просто не можешь умереть».

Согласно исследованиям многих психологов, семьдесят пять процентов людей, попадающих в катастрофические обстоятельства, ошеломленно замирают на месте. В своем оцепенении они не в состоянии ни думать, ни правильно действовать. (Некоторые психологи отстаивают противоположную точку зрения, считая, что люди перед лицом гибели обычно редко паникуют и, как правило, сохраняют самообладание. Яркой иллюстрацией этого положения стало поведение многих участников трагедии 11 сентября.) Японцы отметили стереотип такого поведения после взрыва атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки: у переживших бомбардировку стала развиваться некая блокировка сознания. У этого явления даже появился специальный термин: burabura — «болезнь бездействия». После 11 сентября я наблюдал подобное среди людей, которые постоянно возвращались к обломкам башен-близнецов.

Каллахэн начал обдумывать план действий. Его парусник, который давно уже должен был уйти под воду, все еще оставался на плаву благодаря водонепроницаемым камерам. Это нужно использовать. И потому он принимает решение до последнего не обрубать концы и держать плот привязанным. Он знал, что находится в той части океана, где корабли проплывают не слишком часто, следовательно, надеяться на быструю помощь не приходилось. Следующий шаг, который он планировал предпринять, был почти отчаянным, но необходимым, и осуществлять его следовало крайне осторожно — как, собственно, многие действия, необходимые для выживания. Каллахэн перебрался с плота на почти затонувшее судно и нырнул в затопленную каюту, чтобы взять, наконец, мешок с набором для выживания. Мешок оказался такой тяжести, «словно там были собраны все грехи земной юдоли», но он справился и с ним, и со многими другими нужными вещами. Когда Каллахэн перерезал крепежную веревку, связывавшую его с «Соло», он был хорошо подготовлен к предстоящим испытаниям — естественно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Ради нужных вещей и продуктов он рисковал жизнью, ныряя в тонущую яхту. Но ведь и делал он это ради спасения собственной жизни, то есть поступил так, как свойственно любому живому существу. Без риска не бывает награды. Без риска не бывает освобождения.

Каллахэн стремился использовать эмоциональное состояние на пользу делу и следил, чтобы душевное волнение не подвело его. Он «тщательно обдумывал каждый предстоящий шаг, просчитывая каждую свою потребность» — это его собственные слова. Опытный яхтсмен, Каллахэн понимал, что течение снесет его на запад, а не на восток, и землю он увидит, лишь добравшись до Карибского моря. От его места до Карибов пролегало почти три тысячи километров. Вряд ли в положении Каллахэна имело смысл размышлять, живым ли он туда доберется или плот доставит его мертвое тело по назначению. Не следует задумываться о том, что может вызвать еще более сильный взрыв отчаяния. Надо строить планы лишь на сутки вперед до следующего утра. Нельзя распускаться и поддаваться панике. Даже самый ничтожный шаг, сделанный ради спасения, должен приносить результат. Поэтому Каллахэн ставил перед собой небольшие и достижимые цели, ничего не откладывая «на будущее», и решал только выполнимые задачи — это имело огромное значение, поскольку любой час мог стать решающим в его сценарии выживания.

Каллахэн нашел силы даже подтрунивать над собой:

Почувствовав некоторое облегчение, так как бешеный натиск волн несколько ослаб, я принимаюсь корить себя в духе Хамфри Богарта. Так-то, приятель, теперь ты остался один[46].