Оставь для меня последний танец

Гвен высокая и гибкая, у нее рыжие волосы. Она обычно ходит на высоких каблуках. Бывая вместе, мы наверняка представляем собой довольно странное зрелище. Я, как разведенная женщина, придерживаюсь того мнения, что если уж Бог соединяет кого-то, то разъединить может только штат Нью-Йорк. У Гвен есть пара знакомых парней, за одного из которых она могла бы выйти замуж. Но, по ее словам, ни один из них не вызывает у нее желания все время держать сотовый около уха. Скорее оба вызывают желание не отвечать на звонки. Ее мать, как и моя, твердит ей о том, что когда-нибудь она встретит «того самого парня». Гвен — адвокат одной из ведущих фармацевтических компаний. Когда я позвонила ей и предложила поужинать «У Ниари», у меня было два повода для встречи.

Первый — это, конечно, то, что нам всегда хорошо вместе. Второй — мне хотелось узнать, что она думает о «Джен-стоун» и что говорят об этом люди, занятые в фармацевтической промышленности.

Как обычно, в ресторане «У Ниари» было многолюдно и шумно. Для многих людей он — как дом вдали от дома. Никогда не знаешь, какая знаменитость из мира искусства или политики может оказаться за соседним столиком.

На минуту к нашему столику подошел Джимми Ниари. Пока мы с Гвен потягивали красное вино, я рассказала ему о своей новой работе.

— К нам время от времени заглядывал Ник Спенсер, — сказал он. — Я бы посчитал его честным человеком. Получается, что никогда не знаешь наверняка. — Он кивнул в сторону двух мужчин, стоящих у стойки бара. — Эти ребята потеряли в «Джен-стоун» свои деньги, и это их подкосило. У обоих дети учатся в колледже.

Гвен заказала красного люциана. Я выбрала свою любимую еду — сэндвич с мясом и картофель фри. Потом мы продолжили разговор.

— Ужин за мой счет, Гвен, — сказала я. — Хочу поэксплуатировать твои мозги. Как удалось Нику Спенсеру задурить всем головы своей вакциной, если это мошенничество?

Гвен пожала плечами. Она хороший юрист, а это значит, что никогда прямо не отвечает на вопрос.

— Карли, открытия в области фармакологии происходят едва ли не каждый день. Сравни с развитием транспорта. До девятнадцатого столетия люди ездили в экипажах, дилижансах или верхом. Поезд и автомобиль стали великими изобретениями, позволившими миру двигаться быстрее. В двадцатом столетии появились сначала самолеты с пропеллерами, затем реактивные самолеты, потом сверхзвуковые и наконец космические корабли. В медицинских лабораториях происходит аналогичное ускорение и прогресс. Только подумай. Аспирин был изобретен в конце девяностых девятнадцатого века. До этого для снятия жара применяли кровопускание. Оспа. Этой вакцине всего лишь восемьдесят лет, и, где бы ее ни применяли, она искореняла болезнь. Какие-нибудь пятьдесят лет назад бывали эпидемии полиомиелита. Эту проблему разрешили с помощью вакцин Сока, а затем Сэбина. Я могла бы продолжить.

— ДНК?

— Точно. И не забывай, что ДНК произвела переворот в законодательстве, а также позволила прогнозировать наследственные заболевания.

Я подумала о заключенных, избежавших смертного приговора, потому что их ДНК доказывала, что они не совершали преступления.

Голова Гвен была полна мыслей.

— Вспомни все эти книги, в которых похищают ребенка, а потом, тридцать лет спустя, на пороге дома появляется взрослый человек и говорит: «Я вернулся, мамочка». В наше время дело не в том, что кто-то похож на кого-то. Все решает тестирование на ДНК.

Принесли наши заказы. Гвен откусила пару раз и продолжила:

— Не знаю, Карли, шарлатаном или гением был Ник Спенсер. Насколько я понимаю, в медицинских журналах писали о весьма обнадеживающих ранних результатах в разработке противораковой вакцины, но представь: на завершающем этапе результаты проверить не удалось. Затем, разумеется, Спенсер исчезает, и оказывается, что он ограбил компанию.

— Ты его когда-нибудь видела? — спросила я.

— Среди группы участников на одном из медицинских семинаров. Весьма яркая личность. Но знаешь, Карли, мне его ни капли не жаль — ведь он обобрал до нитки далеко не богатых людей и, хуже того, разбил надежду тех, кто отчаянно нуждался в вакцине, которую он всем навязывал. Итак, самолет разбился. Насколько я понимаю, он получил то, что заслужил.

10

Коннектикут — красивый штат. В период моего детства там жили кузены моего отца, и, приезжая к ним в гости, я думала, что весь штат похож на Дэриен. Но, как и в любом другом штате, в Коннектикуте есть свои скромные рабочие городки. Добравшись на следующее утро Каспиена, что милях в десяти от Бриджпорт именно такой городок я и нашла.

Поездка заняла не много времени, меньше полутора часов. Выехав из гаража в девять, я проезжала мимо вывески «Добро пожаловать в Каспиен!» в двадцать минут одиннадцатого. Вывеска представляла собой деревянную резьбу с изображением революционного солдата с мушкетом.