Оставь меня в прошлом

Несколько часов спустя я сидела в личной ванной комнате, рассматривая в зеркале голубые подведенные глаза и ресницы, густо накрашенные черной тушью. Загар на коже делал голубой цвет еще выразительнее и эффектнее. Глаза всегда были моей любимой особенностью, и, смотря сквозь них, я удивлялась, почему сильная женщина, которой я стала, дрожит сейчас, как испуганная маленькая девчонка.

Конечно, ответ был очевиден, но мне не хотелось в этом признаваться.

Вздохнув, я провела пальцами по своим светлым волосам, чтобы уложить их на плечах так, как хотелось. Мои волосы были длинными и прямыми, а корни темнее, чем обесцвеченные пряди и кончики. Я нанесла легкий макияж, чтобы это не выглядело так, будто я очень старалась над ним. Необходимо было только скрыть темные круги под глазами. Хотя ужин только с семьей Вагнеров будет непринужденным, я все же надела чистые белые джинсы и свой любимый пыльно-синий топ, который завязывался спереди, немного открывая живот. Всю жизнь у меня было спортивное телосложение, похожее больше на доску. Если раньше я молилась о сиськах, бедрах и заднице, то за последние несколько лет пришла к принятию и ценю свое тело таким, какое оно есть.

Бросив последний взгляд на одежду, я нервно вздохнула, выключила свет в ванной и спустилась вниз, где играла музыка.

В какой-то момент нужно покончить с этим.

Вся семья находилась на кухне: отец вносил последние штрихи в приготовление ужина, в то время как Морган с мамой сидели за кухонным островком, каждая с бокалом красного вина в руке. Как только я присоединилась к ним, Морган налила и мне тоже.

– Как давно ты в последний раз ела настоящий ролл с лобстером, Жасмин? – поинтересовался Роберт.

– Очень давно.

– И не говори, – вмешалась Аманда. – Кстати, что случилось с твоим акцентом? Ты включила ту самую калифорнийскую девчонку?

– Я живу в Окленде, не в Лос-Анджелесе. И только то, что я научилась произносить английский звук «r» на конце слов, не делает меня менее похожей на девушку родом из Новой Англии. – Я расплылась в улыбке.

– Девушка из Новой Англии приезжала бы больше одного раза за семь лет, – произнес глубокий голос, и я закрыла глаза, почувствовав, что все мое тело вмиг напряглось.

Тайлер вошел на кухню с тем же угрюмым высокомерием и, опираясь на холодильник, скрестил руки на груди, когда увидел меня. Я избегала взгляда на него так долго, как только могла, но, наконец подняв глаза, поняла, что он смотрит на меня чересчур сурово. Пристальный взгляд Тайлера слегка опустился, оценивая меня. Он приподнял бровь, прежде чем на его дурацких пухлых губах появилась ухмылка.

– А, нет, ты, наверное, просто приехала как турист, посмотреть на листопад.

Морган произнесла его имя отчитывающим тоном, но это вызвало только смешок у ее отца.

Я прищурила глаза, делая все возможное, чтобы не замечать, каким высоким стал Тайлер. Как его подтянутые и загорелые руки скрестились на накачанной груди, а рыжевато-каштановые волосы все еще были немного длинными и мальчишескими, что делало его похожим на того парня, которого я оставила в прошлом. Это поразило меня.

– Сейчас лето, – подчеркнула я. – Если бы я приехала, чтобы посмотреть на листопад, то была бы здесь в октябре.

– Просто хочу сказать, что ты не можешь называть себя девушкой из Новой Англии, когда так говоришь и выглядишь, – сказал он, пристально смотря на меня. – Тем более твоя нога не ступала в Нью-Гэмпшир почти десять лет.

– Я могу называть себя так, как мне, черт возьми, захочется.

Он рванул вперед с вызовом во взгляде и склонился над кухонным островком, пока его глупая ухмылка на лице не оказалась прямо у меня перед носом. Я отклонилась назад в то же мгновение.

– Хм… давай-ка проверим. Как ты произнесешь название живописной дороги, по которой каждую осень проезжают все любители поглазеть на листопад, в том числе и ты?

– Канкамогус, – скрестив руки на груди, ответила я, сделав ударение на третий слог. – Но большинство вообще называют ее просто Канк.

– А теперь скажи «злой». – Тайлер ухмыльнулся, наклоняясь немного ближе, его темные глаза впились в мои, как будто он видел насквозь все, что я пыталась скрыть.

– Мне всегда нравилась твоя дерзость, ребенок. – Я оттолкнула его, и вся семья рассмеялась, а Роберт указал на меня деревянной ложкой, в которой лежал салат из лобстера.

Тайлер облизнул нижнюю губу, слишком долго рассматривая меня, после чего он отодвинулся от кухонного островка. Нырнув в холодильник, он взял летний эль Сэма Адамса и открыл крышку о край кухонной стойки, за что заработал шлепок по запястью от своей матери. Но, подмигнув мне, он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.

Покраснев, я наконец оторвала от него взгляд как раз в тот момент, когда Роберт сказал, что пора к столу.