Оставь мир позади

Аманда разгадывала кроссворд «Нью-Йорк таймс» на телефоне – она боялась деменции и считала кроссворды ее профилактикой, – и время текло странно, как когда измеряется в минутах перед телевизором. Если накануне вечером ей хотелось проверить, как там работа, и трахнуть мужа, то сегодня вечером было важно задержаться на диване с детьми: с Арчи, осоловевшим в своем слишком большом свитшоте с капюшоном, с малышкой Роуз, завернутой в колючую шерстяную ткань, оставленную на подлокотнике дивана. Клэй принес миски с мороженым, затем забрал их, и посудомоечная машина заработала с успокаивающим бульканьем. Глаза Роуз были пусты, а Арчи внезапно громко зевнул, совсем как мужчина, и Аманда отправила детей спать, велев им почистить зубы, но не утруждаясь тем, чтобы убедиться в этом.

Она зевнула, достаточно усталая, чтобы лечь спать, при этом зная, что если она пошевелится, то не уснет. Клэй переключал каналы, сделав паузу на Рэйчел Мэддоу[7], а затем переключился на триллер о детективах и их добыче, за ходом которого никто из них не мог уследить.

– Телевидение – это идиотизм. – Клэй выключил телевизор. Лучше бы он поиграл в телефон. Он бросил лед в стакан. – Хочешь выпить?

Аманда покачала головой.

– С меня хватит.

Она еще не знала, какой выключатель за что отвечает. Щелкнула одним из них, и бассейн и территория за ним осветились: чистые белые лучи пробивались сквозь зеленые ветки над головой. Она выключила свет, вернув все вокруг во тьму, которая казалась правильной, казалась естественной.

– Мне надо попить воды, – сказала или подумала она и пошла на кухню. Она наполняла стакан из «ИКЕА», когда услышала царапанье, шаги, голос – что-то странное или неправильное. – Ты это слышал?

Клэй что-то пробормотал; на самом деле он не слушал. Он проверил кнопочки сбоку телефона, чтобы убедиться, что звук выключен.

– Это не я.

– Нет. – Она сделала глоток. – Это было что-то другое.

Вот оно снова: шарканье, голос, тихий шепот, присутствие. Нарушение, изменение. Нечто. На этот раз Аманда была более уверена. Ее сердце забилось чаще. Она почувствовала себя трезвой, проснувшейся. Поставила свой стакан на мраморную стойку, тихо – внезапно ей показалось правильным двигаться незаметно.

– Я кое-что слышала, – прошептала она.

В такие моменты она призывала Клэя. Он должен был быть мужчиной. Он не возражал. Может, ему это нравилось. Может, это заставляло его почувствовать себя нужным. Из дальней части коридора он почти мог слышать Арчи, храпевшего, как спящий пес.

– Наверняка это просто олень в палисаднике.

– Это что-то, – Аманда подняла руку, чтобы заставить его замолчать. Во рту появился металлический привкус страха. – Я знаю, я что-то слышала.

Он был там, его невозможно было отрицать: шум. Кашель, голос, шаг, колебание, неопределимое животное осознание, что поблизости есть еще кто-то одного с тобой вида, и напряженная пауза, чтобы понять, несет ли этот кто-то зло. Раздался стук в дверь. Стук в дверь этого дома, хотя никто, даже глобальная система позиционирования, не знал, что они в нем были, в этом доме недалеко от океана, но затерянном в полях, в этом доме из выкрашенного в белый цвет красного кирпича – материала, который выбрал самый умный поросенок, потому что такой дом защитит его лучше всего. Раздался стук в дверь.

7

ЧТО ИМ БЫЛО ДЕЛАТЬ?

Аманда замерла – инстинкт жертвы. Соберись с мыслями.

– Возьми биту. – Старое доброе решение: насилие.

– Биту? – Клэй не понял. – Биту?

Потом до него дошло, но где взять биту? Когда он в последний раз держал ее в руках? Была ли у них дома бейсбольная бита, а если и была, взяли ли они ее с собой в отпуск? Нет. И когда они решили забросить это истинно американское развлечение? В прихожей на Болтик-стрит у них имелся склад зонтов разной степени поломанности, запасной скребок для лобового стекла, клюшка Арчи для лякросса, какие-то проспекты, которые они никогда не просили, пачка купонов из непромокаемого пластика, который никогда не разложится. Ну, лякросс пришел от индейцев, возможно, он был более исконно американским. На консоли, под фотографией Кони-Айленда в рамке, был хитросплетенный, маленький и закрученный медный предмет, что-то вроде сделанной в Китае безделушки, призванной добавить душевности в гостиничные номера или образцовые апартаменты. Он поднял ее, но оказалось, эта штука ничего не весила. Да и опять же, что бы он с ней сделал, обхватил пальцами и ударил незнакомца по голове? Он же профессор.

– Не знаю. – ее шепот был создан для сцены. Без сомнения, кто бы ни был по ту стороны двери, он ее услышал. – Кто это может быть?

Это было нелепо.

– Не знаю, – Клэй положил маленький арт-объект обратно на место. Искусство не могло их защитить.

В дверь снова постучали. На этот раз мужской голос:

– Извините. Ау?

Клэй не мог представить, что убийца может быть таким вежливым.

– Ничего. Я разберусь.

– Нет! – у Аманды появилось ужасное ощущение-вспышка, предчувствие, что сейчас произойдет что-то плохое, или что придет паранойя, если плохого не произойдет. Это было ей совсем не по душе.