Оставь мир позади

Дом закрывала постриженная изгородь: чья-то гордость, она была как сугроб, как стена. Палисадник обрамлял забор из штакетника, белый, без тени иронии. Еще одна ограда, теперь уже из дерева и проволоки, окружала бассейн: с ней страховка была дешевле, а еще хозяева дома знали, что порой на этот привлекательный источник опасностей могут набрести олени, и если никого не будет дома пару недель, тупая скотина успеет утонуть, раздуться и лопнуть – устрашающее месиво. Клэй принес ключ. Аманда стояла в ошеломлении от послеполуденной влажности дня и прислушивалась к странному звуку почти полной тишины, по которому она скучала, или утверждала, что скучала, ведь они жили в городе. Было слышно гудение какого-то насекомого или лягушки, а может, их обоих, движение ветра сквозь листья, отзвук самолета или газонокосилки, или, может быть, это было движение машин по шоссе где-то далеко, и звук от него доносился, словно настойчивое биение волн, когда находишься близко к океану. Они не жили близко к океану. Нет, такого они себе позволить не могли, но почти могли слышать его, усилием воли, как справедливую награду.

– Ну вот и мы. – Клэй отпер дверь, озвучивая это непонятно зачем. Порой он так делал и со стыдом ловил себя на этом. В доме стояла тишина, свойственная дорогим домам. Тишина означала, что дом был добротным, массивным, что его органы работали в счастливой гармонии. Дыхание центрального кондиционера, бдительность дорогого холодильника, надежный интеллект всех этих цифровых дисплеев, почти синхронно отмеряющих время. В заранее запрограммированный час включится внешнее освещение. Дом, который почти не нуждался в людях. Полы из широких досок, добытые на старой ткацкой фабрике в Ютике, так плотно подогнанных, что не доносилось ни скрипа, ни стона. Окна настолько чистые, что каждый месяц или около того какая-нибудь птица, промахнувшись, врезалась в них и погибала в траве со сломанной шеей. Тут побывали какие-то умелые руки, они закрыли жалюзи, выключили термостат, протерли каждую поверхность со спреем «Виндекс», прошлись пылесосом «Дайсон» в расщелинах дивана, собрав кусочки органических чипсов из синей кукурузы и заблудившийся десятицентовик.

– Славно. – Аманда сняла обувь у входа; она была решительно убеждена, что обувь нужно снимать у входа. – Прекрасно.

Фотографии на сайте были обещанием, и обещание было выполнено: подвесные лампы, парящие над дубовым столом, на случай, если захочется собрать пазл посреди ночи, серый мраморный кухонный остров – сразу воображаешь, как будешь месить на нем тесто, двойная раковина под окном с видом на бассейн, плита с медным краном, чтобы можно было наполнить кастрюлю водой, не таская ее. Люди, которые владели этим домом, были достаточно богаты, чтобы все продумать. Она будет стоять у раковины, намыливая посуду, а Клэй на улице будет жарить мясо на гриле и пить пиво, внимательно следя за тем, как дети играют в жмурки в бассейне.

– Я за вещами. – Подтекст был ясен; Клэй собирался выкурить сигарету: грешок, который должен был быть секретом, но не был.

Аманда бродила по дому. Гостиная с телевизором, с французскими окнами, выходящими на террасу. Две маленькие спальни: одна цвета морской волны, другая темно-синяя, а между ними общая ванная. Чулан с пляжными полотенцами, стиральной машиной и сушилкой. К хозяйской спальне вел длинный коридор, обрамленный безобидными черно-белыми пляжными сценами. Даже если не брать в расчет хороший вкус, все было продумано: деревянный ящик, чтобы спрятать пластиковую бутылку со средством для стирки, огромная ракушка – колыбель для куска мыла, еще упакованного в бумажную обертку. Хозяйская кровать размера кингсайз была такой массивной, что никогда не вписалась бы в пролет лестницы на третий этаж, где располагалась их квартира. Ванная, смежная со спальней, была полностью белой (плитка, раковина, полотенца, мыло, белая тарелка с белыми ракушками), словно фантазия о чистоте, предназначенная для того, чтобы ты мог сбежать от реальности собственных экскрементов. Необыкновенно, и всего за 340 долларов в день, плюс плата за уборку и возвращаемый депозит. Из спальни Аманда увидела своих детей, которые уже натянули быстросохнущую лайкру и понеслись в направлении безмятежной синевы. Арчи – длинные конечности и острые углы, на едва выпуклой груди у розовых сосков прорастают коричневые завитки, Роуз – пышненькая и активная, с детским пушком, ее лайкра в горошек натянута на ногах, но на промежность не давит. Издав вопль предвкушения, они с восхитительным плеском встретились с водой. Звук что-то потревожил в лесу – оно появилось в поле зрения на общем коричневом фоне: две толстые индейки, тупые и дикие, раздраженные вторжением. Аманда улыбнулась.

3

АМАНДА ВЫЗВАЛАСЬ СЪЕЗДИТЬ ЗА ПРОДУКТАМИ. Они проезжали мимо магазина, и она доехала туда по памяти. Она ехала медленно, стекла машины были опущены.