Оставь мир позади

– Я получу, получу. – Аманда заняла оборонительную позицию. Словно говоря: я хорошо провожу время, хорошо провожу время. Оптимисты считали, что могут изменить мир. Они думали, что, если смотреть на светлую сторону, менее светлая сторона перестанет существовать.

– Это не приказ, а приглашение. – Д. Х. чувствовал себя непринужденно. Он не мог дождаться, чтобы увидеть рынки. Ему не терпелось выяснить, кто обрел богатство, ведь в такие моменты его всегда обретал кто-то смелый или просто удачливый. Он надеялся, что ночь будет холодной. Хотел встать на улице и дрожать, затем погрузиться в джакузи и смотреть на черные конечности деревьев.

Аманда снова наполнила свою стопку. Она хотела еще мороженого, его щедрой сладости во рту. Мороженого больше не было, но остались пончики, упаковка печенья – у нее были варианты. Она знала, что ночью, перед сном, она прокрадется на кухню и разорвет все, что найдет: наполнит ладони солеными крекерами-рыбками, бледным мягким сыром, окунет палец в хумус. Когда она стояла, комната немного двигалась. Стол под кончиками пальцев придавал ей устойчивости.

– Думаю, я выпью еще одну. – Довольная Рут закрыла дверцу посудомоечной машины.

– Мне нужно сложить белье. И, может, собираться. – Аманда встала.

– Могу вам помочь. С бельем. Можем сложить белье вместе. А собраться – давайте делать по одному делу зараз.

– Думаю, нам стоит подготовиться, – сказала Аманда.

– Может, попозже выпьем на ночь? – Клэй считал, что это хорошие манеры. Может, это была их последняя ночь вместе. Казалось, они вместе уже несколько недель. А прошел всего день.

В спальне они работали молча. Еще теплая одежда была отсортирована в аккуратные стопки, а те – сложены на дно чемодана на колесиках.

– Не забыть бы выйти на улицу и собрать все шлепанцы.

– Давай просто будем благоразумны.

– Я собираю вещи. Мы сюда не вернемся. Мы едем домой.

Клэй понимал ее настойчивость. Что подумаешь, то и случится. Он достал из комода чистые трусы и положил их на кровать.

– Это был странный день. Мне нужна реальная жизнь.

Аманда села на кровать.

– День, который показался неделей.

– Может, у нас зависимость от телефонов? Типа настоящая зависимость? Потому что я плохо себя чувствую. – Клэй заряжал свой телефон: хотел убедиться, что тот будет готов, когда сеть снова появится.

Аманда забеспокоилась.

– Что, если мы заболели от этого шума?

– Это вполне возможно.

Что, если волосы с его головы выпадут, как у пациентов, получающих химиотерапию в телешоу, что, если его крепкие ногти отвалятся, обнажив самую мягкую часть тела, что, если его кости станут полыми и ослабнут, что, если его кровь полна яда, что, если под его глазными яблоками затаились опухоли и медленно росли, словно игрушки для бассейна, надутые легкими Аманды: один вдох, затем следующий – пока не получится мячик для софтбола, что надавит на его глазницы изнутри?

– И эти люди, – эти слова она прошептала. Она их предавала. Она ненавидела Джорджа Вашингтона (что это за имя?), она ненавидела Рут и обвиняла их в том, что они привели внешний мир в этот дом. Аманда хотела надежно пристегнуться на переднем сиденье, ее левая рука бессознательно пыталась сжать правую руку Клэя, лежащую на рычаге переключения передач. Она хотела уехать из этого места и от этих людей.

Страх был чем-то личным. Первобытным. Ты охраняешь его, потому что думаешь, что таким образом сможешь его ослабить. Как они могли продолжать любить друг друга, осознав, что не могут друг друга спасти? Никто не мог остановить решительного террориста или постепенное изменение кислотности океанов. Мир был потерян, и Клэй с Амандой ничего не могли с этим поделать, так зачем это обсуждать?

Другими словами: миру конец, так почему бы не потанцевать? Наступит утро, так почему бы не поспать? Конец неизбежен, так почему бы не выпить, не поесть, не насладиться моментом, что бы он ни принес?

– Знаешь, чем мне хочется заняться? – Клэй стянул рубашку через голову и бросил ее Аманде в кучу грязных вещей, с ухмылкой и набухающим членом.

29

ВОЗМОЖНО, АМАНДА БЫЛА НЕНАСЫТНА. Иногда, если ты не знаешь, чем еще заняться, ты занимаешься сексом. Клэй мог помочь ей почувствовать себя лучше: не психически, но физически. Она позволила ему унести ее от себя самой. Ее тело и разум разделились. Она отдалась этому, хотя, возможно, помогла водка. Она согласилась. Более того. Она хотела этого. Скинула влажное нижнее белье. Легла на кипенно-белое одеяло. Одежда, которую она собирала, упала на деревянный пол.

Рубашка Клэя помнила внезапный пот – реакцию на шум. Аманда уткнулась носом в его подмышку и закрыла глаза. Провела языком по внутренней стороне его бедра и почувствовала соль. Издаваемые ими звуки были близки к крикам. Это не имело значения, ничто не имело значения. Она позволила крикам подняться откуда-то из глубины груди, как у оперных певцов в ее воображении. Удар плоти о плоть. Волосы прилипли к коже от слюны. Возможность забыть.