Оставь мне музыку!

На сцену Вирджин поднималась на трясущихся ногах. Зал тонул в темноте, так что не представлялось возможным узнать, был ли здесь Ву или даже Эри. «Я просто должна показать, как я чувствую музыку», – прошептала себе под нос Вирджин и вновь нервно вытерла руки о платье. Последнее вызвало волну смешков, но та довольно быстро стихла. Всего три глубоких вдоха и стоящая в белом свете Вирджин подняла инструмент. «Будь, что будет!» – мысленно произнесла она и махнула головой, отдавая команду. Свет сменился и едва слышно заиграло вступление. За спиной закрутились составленные ей голограммы: цветы, прекрасные виды, символы. Там были и капли дождя, и падающий лепесток, хмурое зимнее небо и игривый бегущий ручей, а ещё надежда и отчаяние, лёгкая, затаённая грусть и настоящий восторг. Это была та самая мелодия, некогда слышанная ею в парке. Круг должен был замкнуться, и не важно, какой будет финал. Едва услышав звуки вступления, страх покинул Вирджин. Ей вдруг стало и в самом деле не важно, что о ней подумают надменные омэйю, оценят ли её талант по достоинству или освистают. Музыка – это нечто эфемерное и невероятное хрупкое, способное существовать лишь долю секунды, прежде чем осыпаться и исчезнуть навсегда. Каждый звук рождался и почти тут же умирал, и хоть его жизнь была так коротка, он мог успеть за это время покорить сердца, заставить вспомнить о чём-то важном, сокровенном, или сотворить новое, бесценное воспоминание. Она играла об этом и не только. Вирджин пропускала звуки через себя, словно не флейта, а она сама была инструментом и, потому доиграв, не сразу поняла, что её встретили молчанием. Вместо оваций или свиста в зале стояла гробовая тишина. Она тянулась и тянулась. Липкая, ужасающая, сковывающая дыхание. Руки Вирджин беспомощно опустились, она едва чувствовала сцену под ногами. Голова кружилась, грозя Вирджин потерей сознания. А потом вдруг раздалось:

– Браво!

Чей-то глубокий голос разорвал напряжённую тишину, и зал взорвался аплодисментами. «Это шутка?» – только и успела подумать Вирджин, когда к ней уже подошла ведущая. Глаза её были полны слёз и немого восхищения. «Ей понравилось?» – удивилась Вирджин, с сожалением понимания, что точный ответ едва ли сможет узнать. Ей было пора уступить место другой претендентке. Ноги у Вирджин вновь затряслись, и она с трудом сошла со сцены, удаляясь в комнату ожидания. Туда, где и будет решаться её судьба. Но стоило ей переступить порог, как несколько ненавидящих взглядов буквально прожгли её насквозь! В глазах Нарии стояли злые слёзы.

– Это всё из-за тебя! – взорвалась Эми. – Проклятая мисс Нахалка! Из-за тебя Нария…

– Молчи! – гневно остановила подругу Нария. – И вообще, это не твоего ума дела! Заботься о себе!

Вирджин ещё толком не успела понять, что происходит, как к ней подскочила Мэри:

– Поздравляю, кажется, именно ты станешь фавориткой этого фестиваля. Двенадцать заявок! Двенадцать! Да ты просто роковая женщина, Вирджин!

«Двенадцать?» – столь огромная цифра просто не укладывалась в голове. Считалась настоящим успехом, если предложений было пять, в редких случаях, восемь. Кажется, встречались невероятные девушки, получившие десять, но двенадцать… Вирджин отказывалась в это верить, но скользнув взглядом по информационному табло, ошарашено замерла. Напротив её имени красовалась двузначная цифра, которая продолжала меняться! На её глазах тринадцать сменилось на четырнадцать, а потом и на пятнадцать, а потом ещё, и ещё, пока не замерла на фантастических двадцати!

– Нахалки нынче в моде, – проскрежетала зубами Люсиль, хмуро оглядывая табло.

Вирджин опустила взгляд, пробегаясь по остальным именам и причина столь лютой ненависти к ней стала ещё более очевидной. Кроме Мэри и Эми никто более не удостоилось ни одной заявкой. «Неужели все эти омэйю приехали на фестиваль из-за меня?» – подумалось Вирджин, и сердце внутри ёкнуло. Мама оказалась совершенно права! Эри сделал ей невероятную рекламу. О ней говорили, с её талантом хотели познакомиться. Она, Вирджин из дома Вийе, смогла всколыхнуть такой обширный интерес!

– Вирджин из дома Вийе! – Её позвали. – Вам следует пройти в комнату для аукциона.

Вирджин радостно заспешила исполнить эту просьбу. Ненависть бывших одноклассниц её вполне ощутимо напрягала и даже пугала. Нария, казалось, готова была вцепиться ей в глотку или попросту придушить на месте!