Оставь мне музыку!

Тодо победно улыбнулся. Кирэй же, напротив, ещё больше нахмурился. Он бросил на голограмму школьницы недовольный взгляд: да что там может играть любительница? Бред какой-то! И ему это придётся слушать. Ну ничего, потом он выскажет Тодо всё, что об этом думает и вообще лишит его годовой премии за такую дерзость! Кирэй поспешно закрыл голограмму и снова переключился на записи с Ойдо. Настроение было испорчено и следующие исполнители заслужили только угрюмые тройки, пока не заиграл кларнет. Печальная мелодия легла на благодатную почву, и мысли Кирэя поплыли совсем в другом направлении. Ему вспомнилась мама, её нежные руки и запах её любимых духов с нотками сирени, и отчаянно захотелось зарыться в подол её платья, обнять за ноги и никогда, никогда не выпускать!

Кларнетист получил заслуженную десятку, а вслед за ним удостоились хороших баллов и все прочие. Желая как можно быстрее забыть о глупом обещании послушать девчонку, Кирэй добавил каждому исполнителю ещё по одному баллу и выслал результаты директору. Будет лишний повод поспешить убраться с Айм, не зря же фестивали начинаются в одно и то же время! Довольный своим решением, Кирэй вскоре настолько увлёкся привычными делами, экзаменами и подготовкой к Летнему фестивалю, что вспомнил о неприятной обязанности только в день поездки в западную префектуру.

Тодо заказал ему самую крайнюю ложу, явно с расчётом, чтобы можно было как можно быстрее покинуть школу. Кирэй оценил предусмотрительность помощника. Усевшись на кожаное казённое кресло, он включил айпи и ещё раз просмотрел программу фестиваля Ойдо. Все выбранные кандидаты завершали концерт. Кирэй удовлетворённо хмыкнул и закрыл файл, как раз в тот момент, когда свет в зале погас, и ведущая объявила начало фестиваля.

Первая участница что-то танцевала. Кирэй ощутил почти непреодолимое желание зевнуть уже спустя минуту и, чтобы не опозориться перед сидящим позади него Тодо, вновь включил айпи. Программу женского фестиваля он смотреть не стал, вместо этого запросил имена приглашённых. Тодо не соврал: Роу и Дэй в самом деле зарезервировали центральные ложи. «Вот будет смеху, если девчонка едва звуки может извлекать», – усмехнулся про себя Кирэй и покосился на сцену. Первый танец закончился, и его сменил показ мод. Рослая девица деловито вышагивала в собственноручно сшитых нарядах. Кирэй подпёр голову рукой и тяжело вздохнул. Надо было просить Тодо поставить девчонку первой, а не мучиться из-за бездарно потраченного времени. Показ мод сменился пением, и то оказалось настолько ужасным, что Кирэй спешно достал наушники: первый концерт Чайковского слегка приглушил желание немедленно выйти из ложи. Уже началась побочная партия, когда пришло сообщение от Тодо.

«Она на сцене!»

Кирэй неохотно убрал наушники и почти сразу же вздрогнул. Уже от первых нот вступления ему стало резко не по себе. «Не может быть! – крутилось у него в мозгу. – Как она посмела! Это же моя песня! Никто, кроме мамы не имеет права её играть!» А потом запела флейта. Именно так, запела. Чуть хрипловато, немного нестройно, но так чутко, нежно и душевно, что сердце до боли сжалось, а в глазах начало щипать. «Да что со мной? Что за реакция?» – спрашивал себя Кирэй, не в силах противиться нахлынувшим чувствам. Его несло по волнам памяти и почти осязаемо болезненным ощущениям. Он уже не мог точно сказать, что заставило выступить слезам на его глазах: невероятная магия музыки или же собственное сопротивление ей! Но по спине точно пробегали разряды, как если бы кто-то подключил к его креслу переменный ток. Усилием воли Кирэй заставлял себя думать, подмечая всё больше неточностей: «Вот здесь фраза оборвалась из-за неудачного вдоха, а тут не додержана нота, а в этом фрагменте мама всегда замирала и лишь потом постепенно начинала ускорять, и от этого музыка становилась ещё более выразительной!» Но какие бы огрехи не находил Кирэй, они не могли пересилить того оглушающего воздействия, что будто гипноз управляло его телом и сердцем. Это злило и сводило с ума одновременно! Он уже не мог слушать и в то же время отчаянно тянулся к каждому звуку, словно погибающий от жажды к живительному глотку воды. А потом всё смолкло: внезапно и ошеломительно. Прямо как тогда, когда ему было всего десять и на его айпи высветилась надпись срочной новости: «Императорский лайнер потерпел крушение в водах Тихого океана!»

«Мама!» – Кирэй едва не выкрикнул это вслух. Его спасло одинокое «Браво» и последовавшие за ним овации. Он смог выдохнуть и резко встать.

– Покупай, – хрипло произнёс Кирэй, проходя мимо помощника. Тот, к счастью, тут же уткнулся в айпи. Замерев перед дверью ложи, Кирэй совсем по-детски стёр набежавшие слезы с глаз и зашарил в темноте в поисках ручки.

– На девушку начался аукцион! – заметил Тодо. В его голосе проскользнули нотки лёгкого беспокойства.