Оставь страх за порогом

Газета «Новая жизнь» 27 октября 1917 г.:

Исполнительный комитет гвардии Преображенского резервного полка сообщает: в ночь с 25 на 26 октября на углу Миллионной улицы и Дворцовой площади был задержан неизвестный штатский, несший ящик с похищенными из Зимнего дворца вещами. Неизвестному удалось скрыться, похищенные вещи доставлены в исполнительный комитет, через посредство которого сданы коменданту Зимнего дворца.

9

Первым после безрезультатных поисков упал духом Никитин. Солдат плюхнулся в кресло, вытянул ноги, достал кисет, свернул самокрутку.

– Передых требуется. В голове помутнело, махорка поможет уму проясниться.

Магура поскреб затылок: «Видимо, пришли напрасно – адрес неверный. Извинимся за причиненное беспокойство и вернемся в Смольный, доложу, что приказ не выполнили не по нашей вине».

Собрался прекратить бесполезный обыск, вместе с товарищами и искусствоведом покинуть квартиру, а с ней особняк, как из коридора выглянула маленькая кухарка.

– Дяденьки, а они, – Катя-Катюха покосилась на хозяйку, – а они одну картинку со стены сняли, вот вам крест, – девочка хотела в доказательство, что говорит правду, перекреститься, но под испепеляющим взглядом баронессы вобрала голову в плечи. Шапоренко провела ладонью по льняным волосам девочки. – Говори, что знаешь, в обиду не дадим.

– Еще одна картинка завсегда тут висела, – девочка указала на простенок, где торчал крюк, на обоях был невыцветший прямоугольник. – Гость ту картинку снял… Магура подал девочке руку.

– Спасибо от имени революции. – Всмотрелся в крюк. «Вряд ли успели далеко унести, вопрос: где схоронили?» Взъерошил на затылке волосы и попросил Никитина: – А ну подсоби.

Вместе с солдатом отодвинул буфет и достал свернутый трубкой холст. Развернул, и все увидели сидящих за столом с яствами трех испанцев. В. В. Стасов:

Рембрандт и Веласкес – самые высокие из высоких, великие из великих для мира и бесценны для человечества. Пабло Пикассо: Сегодня Веласкес дает нам представление о людях его времени. Эдуард Мане:

Живописцы всех школ, окружавшие Веласкеса, по сравнению с ним чистые рутинеры. Он живописец из живописцев. Он гораздо менее поразил меня, чем восхитил.

10

В подворотне стоял пронизывающий тело холод. Чтобы не закоченеть, Сигизмунд приплясывал на месте, хлопал руками по бокам. «Надо было захватить шинель с шапкой! – поругивал себя поручик. – Меня оправдывает лишь то, что патруль свалился как снег на голову, не было даже минуты, чтоб одеться, бежал впопыхах… Зачем явились? Хорошо, если зашли просто погреться, попить чай, для паники нет причин… Напрасно расслабился в родных стенах, надо было забрать Веласкеса и вернуться на вокзал… – Гнал прочь всякие страхи: – Ошиблись адресом и вскоре уйдут… А пока попрошу приютить жильцов, пережду в тепле, пока незваные гости не покинут квартиру…»

Решение казалось единственно верным, и Эрлих вышел на улицу.

– Вот так встреча! Никак не ожидал!

Сигизмунд отпрянул, сжал в кармане револьвер, но присмотрелся и узнал однокашника по юнкерскому училищу.

– Что тут делаешь? Отчего не в доме? Не пускают, выгнали? За что, в чем провинился? Давно приехал? Помнится, был на румынском, под Яссами. Кого встречал из наших?

Вопросам не было конца, офицер выстреливал их один за другим, не дожидаясь ответа.

– Пошли со мной в училище, там собираются все наши. Ждем приказа освобождать в Петропавловке министров, брать телеграф. Дело за оружием, придется взломать склад или напасть на арсенал.

Эрлих не горел желанием объяснять, что заставило оставить часть и фронт, поспешить в столицу, покинуть раздетым квартиру, подвергая себя опасности схватить сильную простуду.

Офицер продолжал:

– Нас собирается довольно много, ожидаем с часу на час подкрепление – казачьего корпуса атамана Краснова, стоящего неподалеку от Питера. Когда захватим арсенал, получим достаточно оружия, а с ним броневики, орудия, пулеметы. Следует спешить, иначе захватившие Зимний, взявшие под контроль почту, телеграф соберутся с силами, сами пойдут в наступление, тогда будут жертвы с обеих сторон…

– Где был в начале бунта?