Оставленные

- Позвоните Розенцвейгу и попросите его выйти сюда. Охранник пожал плечами и нажал кнопку вызова на портативном телефоне. Миллер наклонился, подсмотрел номер и опрометью пустился по коридору. Бак побежал вслед за ним. Невооруженный охранник закричал и начал вызывать кого-то по телефону.

Бак, будучи моложе и в лучшей форме, догнал Миллера в коридоре и схватил его. Шум привел к тому, что некоторые стали открывать двери в коридор.

- Сводите свои счеты где-нибудь в другом месте! - прокричала какая-то женщина.

Бак сбил Миллера с ног и сдавил его шею.

- Ты дерьмо, Миллер! Неужели ты думаешь, что Розенцвейг пустит к себе незнакомца?

- Я могу пролезть куда угодно, Бак. И ты ведь делаешь то же самое.

- Вопрос в том, что я уже сделал это, а теперь попытайся ты.

Охранник подбежал к ним.

- Доктор Розенцвейг будет здесь через минуту.

- У меня к нему один вопрос! - воскликнул Миллер.

- У тебя их нет, - сказал Бак. Потом повернулся к охраннику:

- У него нет вопросов.

- Пусть старик сам решает, - сказал охранник. Вдруг он неожиданно резко отступил в сторону, увлекая за собой Бака и Миллера. По коридору шли четыре человека в темных костюмах, окружавшие самого Николае Карпатиу.

- Извините меня, джентльмены, - сказал Карпатиу, - прошу прощения.

- О-о-о! Мистер Карпатиу, сэр. Я хочу сказать, президент Карпатиу! воскликнул Миллер.

- Сэр? - сказал Карпатиу, оглянувшись на него, и охранники нахмурились.

- Хелло, мистер Уильямс, - сказал Карпатиу, обращаясь к Баку, - или я должен называть вас "мистер Орешкович"? А может мне следует сказать "мистер Планк"?

Наглец сделал шаг вперед.

- Эрик Миллер из "Сиборд мансли".

- Мне это прекрасно известно, мистер Миллер, - сказал Карпатиу, - но для приема уже слишком поздно. Если вы позвоните мне завтра, я поговорю с вами по телефону. Этого достаточно?

Миллер выглядел подавленным. Он кивнул и попятился.

- А я-то думал, что вас зовут Планк! - воскликнул охранник, вызвав смех у всех, кроме Миллера.

- Заходите, Бак, - сказал Карпатиу, - жестом приглашая Бака следовать за ним. Бак промолчал.

- Вас ведь так зовут, не правда ли?

- Да, сэр, - ответил Бак, отдавая себе отчет, что об этом не было известно даже Розенцвейгу.

После разговора с Хетти Рейфорд чувствовал себя скверно. Все сложилось хуже некуда: ну почему он не допускал ее на свои рейсы? Она вела бы себя более спокойно, и это облегчило бы ему возможность назвать подлинные причины ее приглашения на обед.

Как теперь подойти к Хлое? На самом деле, собираясь поговорить с Хетти, он больше думал о возможности общения с Хлоей. Но разве мало она увидела? Не должно ли его приободрить то, что она захотела приобрести новый видеомагнитофон вместо украденного? Он спросил ее, не хочет ли она полететь с ним в Нью-Йорк ночным рейсом, но она ответила, что предпочитает остаться дома и подготовиться к занятиям. Он хотел настоять на своем, но не посмел.

После того как она отправилась спать, он позвонил Брюсу Барнсу и рассказал ему о своих неурядицах.

- Ты чересчур изводишь себя, Рейфорд, - сказал см" тот. - Мне тоже казалось, что говорить о нашей вере сейчас будет легче, чем когда-либо, но я постоянно наталкиваюсь на определенного рода сопротивление.

- Особенно тяжело, когда это твоя дочь.

- Я могу это понять, - откликнулся Брюс.

- Нет, не можешь, - сокрушенно сказал Рейфорд. - Но не будем об этом.

У Хаима Розенцвейга был прекрасный люкс из нескольких комнат. Телохранители заняли места у входа. Карпатиу пригласил Розенцвейга и Бака в небольшую гостиную, затем снял пальто и аккуратно положил

его на спинку дивана.

- Устраивайтесь поудобнее, господа, - сказал он.

- Я вам не помешаю, Николае? - шепотом спросил Розенцвейг.

- Что вы говорите, доктор! - сказал Карпатиу- Вы ведь не против, Бак?

- Конечно, нет.

- Вы не возражаете, если я буду называть вас Бак, хорошо?

- Нет, сэр, но обычно так меня называют коллеги...

- В вашем журнале, я знаю. Они называют вас так потому, что вы нарушаете общепринятые традиции и обычаи, правильно?

- Да, но как...

- Бак, сегодня самый невероятный день в моей жизни. Мне был оказан здесь такой великолепный прием. Люди отнеслись с большим вниманием к моим предложениям. Я потрясен тем, что вернусь в свою страну счастливым и удовлетворенным. Мне предлагают побыть здесь еще. Вам это известно?

- Я слышал об этом.

- Меня поразило, что все эти разнообразные конференции в Нью-Йорке на протяжении ближайших нескольких недель будут посвящены проблемам международного сотрудничества, в чем я крайне заинтересован,

не так ли?

- Да, совершенно верно, - ответил Бак. - Мне поручено написать обзор этих конференций.

- Значит, мы лучше узнаем друг друга.

- Я буду надеяться на это, сэр. Я был искренне тронут вашей сегодняшней речью в ООН.

- Спасибо.

- Доктор Розенцвейг очень много рассказывал мне о вас.

- Так же как мне он рассказывал о вас. В дверь постучали. На лице. Карпатиу отразилось неудовольствие.

- Я надеялся, что нам никто не будет мешать. Розенцвейг медленно поднялся, прошел шаркающей походкой к двери и тихим голосом выяснил, в чем дело. Потом он повернулся к Баку и сказал: