Оставьте меня

Она смотрела из окна автобуса на изящные кирпичные дома, которых в Питтсбурге оказалось довольно много, и они говорили о беспечности, словно падавшие переспелые яблоки. Точно так же и несколько дней назад по пути с вокзала Мэрибет поражалась тому, как тут красиво, раньше-то она думала, что Питтсбург – это дыра. А оказалось не так. Красивые пышные деревья, раскрашенные красками осени, симпатичные дома с витражами, аккуратная кирпичная кладка, ухоженные садики. Когда такси остановилось перед унылым зданием с пластиковой обшивкой, она разочаровалась, но в то же время испытала облегчение. Хватит того, что она сбежала, а уж наслаждаться жизнью совсем неприлично.

Это оказалось совсем рядом с одной из крупных клиник, только не в современном соседнем здании, как прошлое место, а рядом с кирпичным домом, который ей так понравился. Мэрибет два раза прошла мимо, настолько место было неприметное, лишь маленькая табличка на двери возвещала о том, что здесь принимает врач, и, открыв дверь, она подумала, что сейчас войдет в чью-то гостиную.

Но вместо этого Мэрибет оказалась в крошечной приемной, где стояли два стула и стол, за которым оказалась пожилая чернокожая женщина со сложной башней из кос на голове. Она подала Мэрибет такие же формуляры, как и накануне, Мэрибет заполнила и вернула, оставив пустыми поля с семейной историей и номером страховки.

Когда секретарь поинтересовалась страховым свидетельством, Мэрибет ответила, что будет платить наличными, подготовившись к отпору, которого не последовало.

– Оплата на месте, – ответила женщина. – Сто пятьдесят долларов.

Сто пятьдесят? Мэрибет ожидала не меньше трех сотен, с анализами, может, и того больше. На всякий случай взяла из своей заначки пятьсот (точнее, из заначек; она разложила стопочки по всей квартире, в надежде, что если кто вломится, то найдут не все).

– Возможно, потребуется делать анализы, – сказала она.

– Сто пятьдесят долларов, – повторила секретарь.

Мэрибет отсчитала деньги. Секретарь выписала от руки квитанцию и подала Мэрибет.

– Мне не нужно, – ответила она.

Секретарь вскинула бровь.

– Оставлю в карточке.

– Спасибо.

Мэрибет хотела было сесть, но женщина поманила ее за собой.

– Идемте.

В небольшом кабинете секретарь, которая, по всей видимости, была и медсестрой, измерила базовые показатели. А потом подала ей голубой халат для осмотра.

– Доктор Грант сейчас выйдет.

Дрожа в одном халатике, Мэрибет размышляла о правильности решения пойти к этому доктору Гранту, к которому можно было записаться прямо на завтра, который не мог себе позволить держать и секретаря, и медсестру, и который, как она начала подозревать, допустил какую-то ошибку, из-за которой уже не мог работать нормально. Она воображала себе горбатого злодея, как во всяких низкого пошиба юридических сериалах.

Но, когда он вошел, листая ее карту, Мэрибет увидела, что он и отдаленно не похож на злодея; даже можно сказать, довольно симпатичный мужчина чуть старше среднего возраста.

– Мисс Голдман. – Он протянул ей руку. – А я – Стивен Грант.

– Здравствуйте, а я Мэ… Эм. Голдман, – сказала она, заикаясь. Прозвучало фальшиво, хотя это было ее имя. Так записано в карточке.

– Насколько я вижу, вы примерно три недели назад перенесли операцию на сердце.

Она кивнула в ожидании его комментариев по поводу того, что в ее возрасте такая операция – большая редкость, и как ей «повезло», что все ограничилось двойным шунтированием.

– А что привело вас ко мне?

– Как вы уже заметили, мне недавно сделали операцию, и… – Она осеклась. Чуть не сказала, что она пропускает назначенную встречу со своим хирургом, но это могло привести к лишним вопросам. А Мэрибет уже хотелось только одного – чтобы ей сказали, что все будет хорошо, и все. – Я решила, что пока я буду здесь, надо найти местного кардиолога.

Доктор перевел взгляд с карты на Мэрибет.

– А вы не отсюда?

– Нет.

– А операцию где делали? Медицинский центр при Университете Питтсбурга?

– Нет, не в Питтсбурге.

– А где?

– Я бы предпочла не говорить.

Врач посмотрел на нее в упор. Цвет глаз у него был необычный, почти как янтарь. Может, поэтому его взгляд настолько смущал.

– Кто делал операцию?

– Я, опять же, предпочла бы этого не говорить.

Он почесал бакенбарды.

– Не в Питтсбурге?

– Нет.

– И вы переехали через три недели после операции?

В его голосе прозвучало легкое удивление, и Мэрибет почувствовала, что по спине побежали мурашки. Когда это было, они уже обсудили. Нельзя ли перейти к осмотру?

– Мне кажется, что швы заживают. Пластырь отвалился. – Она постучала по шрамам на груди.

Доктор Грант подошел посмотреть. У него были тонкие длинные пальцы, Мэрибет подумала, что такими лучше играть на пианино, чем проводить осмотр грудины.

– Заживление идет хорошо, – сказал он.

– А на ноге еще сильный отек. – Мэрибет начала опускать медицинский носок, но врач вернулся к карточке и начал внимательно перечитывать. Она в этом крохотном халатике чувствовала себя как голая. Казалось, что он не записи изучает, а ее саму.