Оставьте тело вне войны

В батальон всё завертелось. Комбат сыпал распоряжениями, люди старательно делали. Все уже поняли, что ожидается нападение немцев, и готовились. Когда он проводил инструктаж по противодействию налётам авиации противника, то Рытгин спросил:

— Товарищ старший лейтенант, а из винтовки можно немецкий самолёт подбить?

— Можно, ответил Борис, но надо стрелять бронебойной или бронебойно-зажигательной пулей. Ну и попасть, конечно, в летчика, или мотор. Или в бензобак.

— А можно получить бронебойные патроны?

— Васильев, выдайте Кутагину и Рытгину по тридцать патронов, пусть пробуют. Хотя нет, только Кутагину! А ты Рытгин беги в караул, скажи, комбат приказал противотанковое ружьё получить. Якут побежал, через три минуты вернулся, неся чехол с ружьем и сумку патронов.

Комбат достал ружьё, показал как заряжать, рассказал о патронах и предупредил:

— Смотри Рытгин патронов бронебойных мало, это все, что есть. Поэтому бить только в глаз!

— Товарищ старший лейтенант, а можно попробовать, — взмолился Рытгин.

— Хорошо, — согласился Борис.

Людей он убрал подальше. На БТ без катков нарисовали мелом отметку и якут выстрелил. Сначала деревянной пулей. Потом свинцовой. Потом бронебойной. Стрелял он метко. До танка было метров сто, но было видно, что пули ложатся в цель. Бронебойная проделала маленькую аккуратную дырочку. Проделала прямо в меловом пятнышке, нарисованному в качестве мишени.

— Молодец, Рытгин! Похвалил комбат. Владей, будешь по самолётам и танкам стрелять, только патроны береги. Карабин сдашь командиру взвода.

— Зачем сдавать, товарищ старший лейтенант. Я сильный, и то и другое ружьё унесу. А пачку патронов я в карман положу, больше и не надо.

— Не, в кармане не пойдёт, сказал Борис. Старшина, сшейте ему сегодня нагрудник из материала. Чтобы две или четыре пачки в кармашки положить можно было. Чтобы крепился на плечах и спине и не мешал двигаться и переползать.

Старшина кивнул. Дальше тренировали пулемётчиков. Занятию окопа, прицеливанию в разных направлениях, стрельбе по самолётам в лоб, с упреждением, вдогон, постановку завесы. За время тренировки ремонтники изготовили из пустых артиллерийских гильз два била для подачи сигнала. Удары по подвешенной гильзе слышны были на всей территории. Одну такую установку втащили на вышку, для часовых. Им сверху всё было виднее. По воздушной тревоге комбат приказал часовым, после подачи сигнала, сразу, забрав пулемёт, спускаться вниз в вырытую около вышки щель, чтобы не подставиться под немецкие самолёты.

Глебу надоело отираться в батальоне, где всё двигалось в нужном русле, и он решил слетать в район дивизии, посмотреть, как там идут дела. Подлетая к району сосредоточения, обнаружил колонну Лукьяненко, возвращающуюся после разгрузки. Сообщил об этом Борису. Комбат порадовался, что скоро все люди будут на месте.

— Сергей Васильевич, это я, Глеб, — обратился он к Зимину. — Помощь не нужна?

— Только дурак откажется от помощи Ангела. В нашей дивизии таких нет! А помощь нужна. Мы сейчас отправляем кочующую роту с пехотным прикрытием. Вот в этот район, — показал начальник штаба дивизии на карте. — Рота потом разделится на взвода, чтобы потрепать немецкие коммуникации.

— Отличная задумка, — похвалил сержант.

— Ещё один взвод, из отремонтированных танков, чтобы не гнать их в район рассредоточения, планируем перебросить вот сюда, — ткнул Зимин в точку на карте, — южнее Львова. Я сейчас вызвал офицеров кочующей роты на инструктаж. Было бы не плохо, Хранитель, если бы вы смогли наводить их на движущиеся колонны. То есть обеспечили им разведку.

— Разведку я им обеспечу и присмотрю, но это будет время от времени. У меня, сами понимаете другая задача. Поэтому нужен человек, с которым я буду поддерживать связь, и который сможет вызвать меня, если потребуется срочная помощь.

Начальник штаба высунулся из палатки и сказал автоматчику, охранявшему вход: — Позови капитана Изюмова. Тот подошёл к танкистам, сидевшим на лавочке под сосной, в двадцати метрах, передал приказание. Один из них встал и направился к палатке, затянутой маскировочной сетью.

— Товарищ подполковник, капитан Изюмов по вашему приказанию прибыл.

После проведённого занятия, танкисты дюже зауважали своего начальника штаба. Из Москвы самолётами доставили в армию десять тонн бронебойных снарядов, две тонны достались дивизии. Мало, конечно, но вполне терпимо. Приказали бронебойные беречь. Стрелять ими только по танкам.

— Значит, так капитан, сейчас с вами будут говорить. Ничего не пугайтесь, вопросы потом зададите мне.

— Вы слышите меня капитан? — спросил Глеб, входя в ментальную связь.

— Да слышу, — напрягся танкист.

— Как вас зовут?

— Гена, Геннадий Геннадьевич, — поправился Изюмов.

— Шлём снимите, — попросил Ткачев, желая получше запомнить лицо танкиста. — Всё можете одеть.

— Меня зовут Хранитель Глеб, — представился он. — Будем воевать вместе. Ваш позывной "Крокодил". Обращаться ко мне можно Хранитель или Глеб, как пожелаете. Для вызова меня необходимо мысленно прокричать: Хранитель Глеб, это "Крокодил", помоги! Запомнили вызов товарищ Изюмов?