Остерегайся тихой воды (СИ)

Оставшийся месяц пролетел почти незаметно. Я либо читала, либо помогала по работе в приюте. А еще смогла провернуть маленькую аферу.

Я прекрасно понимала, что только чудом смогла сдать экзамен за младшую школу экстерном, когда, по сути, не посещала её ни разу. Это чудо имело определенное имя и звалось Войной, а Британии сейчас нужны были хотя бы грамотные рабочие на станках. Со средней школой такое не прокатило бы, особенно с учетом Хогвартса. А потому я украла книги из главной библиотеки Манчестера.

Их было немного и они были не особо ценны, особенно с учетом того, что я вспомнила.

«Рождественский блиц» — серия налетов немецких самолетов в канун Рождества, когда пострадают не только военные производства, но и памятники искусства и культуры. Это случилось в сороковом году в моем мире, здесь это может начаться раньше. Было у меня такое предчувствие.

А потому я вынесла из библиотеки несколько учебников, немного атласов и два справочника.

День отбытия в Хогвартс приближался очень быстро. Я не успела оглянуться, как уже наступило тридцатое и я села на поезд до Лондона. Переночевать я хотела в столице.

Это было рискованно. Я не знала, сработает ли проход до того, как подают поезд, туда ли я попаду, если приду настолько заранее, но уверенно шагнула в стену и оказалась на пустой платформе 9 и ¾. Тут было пусто и тихо, мерно тикали часы, а я достала спицы Марты, остатки её пряжи и села довязывать себе зимний комплект. У меня уже был шарф, перчатки и свитер. Сейчас я вязала себе носки. Должно было получиться экстравагантно, но мило.

Я успела перекусить, связать один носок, умыться, благо на платформе был туалет, и улеглась спать на скамейке.

Мне приснилось мое первое самостоятельное дело. Энтузиастами были найдены чьи-то захоронения, на меня легла проверка подлинности заявления и уточнение периода, личностей и всего остального, что можно будет узнать, не копая вглубь. Я еду вся такая счастливая, думаю, что сейчас помогу, если не заполнить пробел в истории какого-то племени скифов или славян, то хоть успеем раньше «черных», а там захоронение жертв концлагеря. Когда я это поняла, мне стало так стыдно и в то же время легко. Стыдно за свои честолюбивые мечты, а легкость возникла из-за того, что все эти люди найдут достойное упокоение, хотя бы в наше время.

Меня разбудил далекий гудок паровоза. Половина седьмого утра. Надо было уйти, чтобы не задавали неудобных вопросов, и я тихо выскользнула обратно в магловский Лондон, спряталась в уголке и позавтракала, прочла несколько страниц из «Истории Магии», а в девять вернулась на платформу и уселась в поезд.

До самого отправления люди всё прибывали и прибывали, родители прощались с детьми, некоторые учащиеся приходили одни. Атмосфера была радостной, но какой-то нервной. Словно на стене висит ружье, сейчас настанет третий акт, а оно еще не выстрелило.

Я радовалась за ребят с семьями. Очень.

В поезде мне было привычно комфортно. Слишком много я когда-то ездила на них, и теперь этот стук колес для меня был лучшим успокоительным. Почему-то только сейчас я позволила себе задуматься о будущем в более далеком контексте, нежели три часа. Даже у Марты я себе этого не позволяла, а здесь…

Ну, надо же, я попала в другой мир, не просто параллельный мир, а придуманный писательницей. Хотя… Где-то я читала теорию о том, что все писатели-фантасты на самом деле ничего не придумывают, а просто записывают увиденное в параллельных вселенных. И, вполне возможно, что где-то есть мир с Диснеевскими принцессами, мамонтом, живущим у слонихи, бременскими музыкантами и прочими.

Я откинулась на сидение и впервые задумалась, а как там мои родители без меня? Конечно, такие размышления уместны лишь в случае, если время, проведенное здесь, равно времени, прошедшему в моем мире, или же здесь медленнее, чем там. Кстати, второе более вероятно, если я из две тысячи двадцатого попала в тысяча девятисот тридцать пятый. Это может быть аргументом в сторону более медленного течения времени. Тогда в прошлом мире с моей утратой уже смирились. Скорее всего. Потому что вариант с переносом «астральной копии», который рассматривают многие поклонники манхвы «The Gamer» в моем случае не сработал бы, удар ножом по сонной артерии это стопроцентная смерть.

Интересно, а почему описанные в книгах попаданцы истерили? Нет, такое поведение понятно, если мир — чистая фантастика с магией в повседневной жизни.

Наверное, дело в том, что в каждом из прочитанных мной когда-то произведений у них был адаптационный период. Время и место для рефлексии. У меня же его не было. Сначала выживание в Лондоне, потом в Кардиффе, а в Манчестере я была рада тому, что жива. Пусть и в другом времени, стране и теле, но жива. Я так устала от борьбы за выживание, но и так рада тому, что буду учиться колдовать. Вы только вслушайтесь в это: я смогу колдовать!

А сейчас мне надо сосредоточиться на выборе факультета. Ошибаться нельзя!

Хаффлпаф отпадал сразу, потому что у меня никогда в повседневной жизни не было терпения. Я умею выжидать, затаившись в засаде, но не более того.