Осточерчение

Чему учит нас город Джайпур, мой свет?
Месть индуса изобретательна и хитра.
У тебя неплохой отель, только в храме Шивы сразу за ним
служба начинается в пять утра.
И репертуар, в свою очередь, там таков,
что хрустит и трескается кора
Головного мозга. Причём сегодня он значительно
заунывнее, чем вчера.

Чему учит Джайпур меня?

Я преодолела большой маршрут.
Что ни кадр, то как из журнала Geo,
что ни индиец, то изумруд.
А сомненья, кишечные палочки и служители храма Шивы
меня пытались, но не берут.

12 ноября 2008 года, самолёт Джайпур – Гоа

Гоа

Мы в Северном Гоа, мама, каждый пейзаж
как заставка для телефона
или рекламный 3D плакат.
Дело к вечеру, где-то уже включается
электрический треск цикад.
Кто-то едет вдоль кромки моря на старом велосипеде
через закат.

Да хранит Господь мотоциклы сезонных, мама, —

они наглы,
Объезжают на полной скорости все пригорочки и углы,
Набирая полные ноздри полынного дыма, мама,
полные руки ветра
и веки – мглы.

Пока мы сидим в баре на берегу,

допиваем клубничный сок,
Игроки в крикет ждут, когда один совершит бросок,
крабы убегают наискосок.
Это самый мизинец Индии, самый невозможный её кусок.
Мы проводим солнце и тут ещё посидим часок —
Пока Костя докурит,
затушит джойнт
и закинет его в песок.

13 ноября 2008 года, Гоа

Как водится

Как ты там, моё слабое утешение, моя ржавая ссадина,
ломаная банка из-под тепла?
У меня в айподе сто пять твоих фотографий,
так что я тебя сюда привезла.
Я на севере Гоа, Тим, тут такой же бог, как у нас,
но куда чуднее его дела.

Если едешь на ста, и слёзы закатываются в уши —

это называется «с ветерком».
В барах выдают кокосовую скорлупку,
чтобы ты растолок гашиш
и смешал его с табаком.
Ящерица сбежавшей татуировкой гуляет под потолком —
Ты сидишь, а она идёт над тобой пешком.

Голые лампочки, Тим, жестяные кружки, пыльные майки,

нехитрый гоанский быт.
Всей литературы – только следы на песке:
скажем, узкие от ступней,
и звёздчатые от лап,
и круглые от копыт.
Кажется, что и сны тебя здесь не ищут,
но стоит тебе уснуть,
как никто окажется не забыт.

Вот он ты, глумливая бровь дугой, вот сменивший тебя,

с одной и второй серьгой,
Вот он новый мой праздник, который всегда с другой —
Все идут за мной от Парижа до Вайланканни,
где сразу над барной стойкой
мой дорогой —
Джизус Крайст,
как водится, Всемогущий
и Всеблагой.

15 ноября 2008 года, Гоа

Последнее утро