Осторожно! Я становлюсь человеком!

— Разряд!! — не сдавался отчаянный голос свыше.

— Да брось его — он не дышит…

Ну вот, всегда найдётся пессимист, единственный удел которого — констатировать очевидные факты. Конечно не дышу! Мне по происхождению не положено.

— Вася, я сказал РАЗРЯД, бл**!!

«Эй-эй, подождите! Какой разряд?! Я же весь электронный!! Сейчас процессор мне выжжете нафиг!» — не имея возможности пошевелиться, мысленно прокричал я; а перед глазами снова пролетела вспышка. Я был беспомощен… Но после пятого фейерверка ко мне вернулся не только слух, но и чувствительность.

Уже даже не пытаясь кричать, я продолжал недоумевать: «Если я в больнице, то какого лешего меня в неё привезли? Больницы ведь для живых предназначены! Ну и, безусловно, …для тех, кто побыл некоторое время живым… Но я же — по всем общепринятым физиологическим нормам — не принадлежал ни к первым, ни ко вторым. Неужели они меня за человека приняли?! Лестно, конечно, но всё же непонятно… Допустим, так и есть… А как же мои компьютерные причиндалы? Ведь это был уже как минимум пятый разряд дефибриллятора! Он давно должен был вывести из строя всю мою электронную систему! А я ничего ещё…, даже думать вот могу…, гипотезы какие-то строю».

— Ну, Василий, поднатужься! Разряд помощнее! — прокричал тот же голос, и перед глазами появилась не одна, а сотня, две, три…, тысячи вспышек. Они начали искриться, изменять цвет, множиться и… О ЧУДО! Я прозрел!

Светочувствительные элементы моей глазной сетчатки начали восстанавливать свою функциональность, и уже через несколько секунд после вспышки и очередного крика «Василий, разряд!» я смог отчётливо увидеть две склонившиеся надо мной небритые морды на фоне ясного голубого неба. Называть лицами эти опухшие синие физиономии как-то язык не поворачивается.

По одной из морд прокатилось лёгкое торжество:

— Ну вот, а ты говоришь «не дышит», «мёртвый»!! Я, Вась, клятву Гиппократа давал не зря!.. Видишь, какой результат?! Человека вернул, можно сказать, с того света!

«Это он, видимо, обо мне говорит… Девять-один-один, блин!».

Я осмотрелся… Голова крутилась с большим трудом и почти со скрипом. Если мне не примерещилось, то лежал я на берегу реки под каким-то то ли узким мостом, то ли автомобильной эстакадой. Руки связаны, ноги связаны, из одежды — лишь чёрные носки. Ничего не помню… Офис… Секретарша… Грудь… Теперь ещё эти прибрежные спасатели Малибу со своими убийственными перегарами…

Я повернул голову обратно, чтобы всё-таки получше рассмотреть источник этого воскрешающего запаха: «О, а вот, я так полагаю, и дефибриллятор!?». На руке одного из небритышей красовалась туфля… Размера так сорок шестого. Ага, так вот откуда искры в глазах… По лицу значит?! Дефибриллятором?! Кулибины хреновы… Хотя, грех жаловаться: в чувства они меня всё же привели.

— Эй, мужик, ты как? — спросил тот, что с туфлей. Голос был хриплый и резкий, как у любого бездомного забулдыги.

Второй в это время своими трясущимися пальцами пытался развязать верёвочные оковы, в которые меня поместила чья-то профессиональная и крайне опытная в таких делах рука.

— Вы чего загорать мне мешаете? — с наигранной агрессией ответил я и по возникшему на их лицах напряжению понял, что юмор не прошёл. — Ладно, ладно! Шучу! Я, вроде как, в норме… Спасибо за помощь! А что произошло-то со мной, не в курсе?

— Нет… Мы с Васей тут под мостом ночуем, — вмешался в разговор, как я понял по голосу, последователь Гиппократа. — Так вот, вышли на берег пораньше… — помыться, пока народ по улицам не повалил. Смотрим, тело на берегу! Подумали, очередной жмурик… Подошли поближе, и я увидел, что из твоей руки кровь идет! Значит сердце ещё работало. Вот и начали тебя в чувства приводить.

— Даа, это вы вовремя, — задумчиво произнёс я. — А где мы сейчас? В каком районе?

— Район Фили… Во-о-он — парк филевский, — указал Василий рукой, то есть туфлей, …то есть дефибриллятором…

Ну что ж, хоть до дома недалеко было… Но в голом виде, бесспорно, спокойно пробраться не получилось бы. Я посмотрел на этих добрых самаритян в модных лохмотьях… как минимум от Версаче или Габбана — а хорошо нынче живут обездоленные!

— Ребят, а курточку не одолжите? Завтра верну с процентами… Не хочется людей на улице пугать. Да и полиции здесь в центре…, дай только повод…

Бывший интеллигент с высшим медицинским образованием деловито кивнул и бережно снял с себя длинный тёмно-зелёный плащ, который очень был бы похож на еврейский лапсердак, если бы не ярко-жёлтые пушистые вставки на воротнике и на рукавах. По тому, с каким видом мой новый друг вручал мне это сокровище, можно было предположить, что он им очень-очень дорожит; а такой отчаянный жест доброй воли был с его стороны признаком глубокого уважения к своему воскресшему пациенту.