Осторожно! Играет «Аквариум»!

– Всего один раз был, до знакомства с группой. Но помню, что концерт был замечательный. Это произошло так: наша классная руководительница купила мне билеты на концерт группы «Аквариум». Это вообще было что-то из ряда вон выходящее! Я пошел на концерт со своей девушкой, учительница пошла со своим мужем. У нас был замечательный класс, наша классная старалась нас как-то развивать и купила мне билеты. Меня это очень прикололо тогда. Это был акустический концерт с Гаккелем, с Дюшей, а было это… Я даже могу вспомнить… Я был, очевидно, в десятом классе тогда, а родом я шестьдесят девятого года…

Борис Рубекин.

– А когда ты внедрился в «Аквариум», то с какого времени ты стал осознавать, что играешь в этой группе? Когда ты осмыслил этот процесс?

– Не знаю… На концертах как-то получалось легко, как-то это было естественно, наверное, да и Боре вроде бы нравилось то, что я играю. А вот во время записи альбома «Пси» мы, конечно, намучились, тут началась такая притирка вкусов, а вкусы были совершенно разные, все-таки и разница такая в возрасте – лет шестнадцать. Если, например, Боря конкретно вышел из «Beatles», то я-то вообще свое знакомство с такого рода музыкой начал с «Deep Purple». А «Beatles»… Я ведь был совсем маленьким, когда они были. И поэтому у меня не было такого уж сильного пиетета по отношению к этой группе. А, кстати, тот еще дядечка, который нас воспитывал в подростковом клубе, он очень любил «Rainbow», Блэкмора. У «Rainbow» я знал все наизусть, я мог любую песню сыграть.

– То есть ты ориентировался на классику хард-рока? На тяжелую музыку тех лет?

– Да, да, да. «Led Zeppelin» мне казались тяжеловатыми тогда, «Deep Purple» были ближе. Нет, «Beatles» я тоже как-то слушал, но какие-то их легкие вещи, не психоделические.

– Ты ведь уже успел принять участие в записи многих альбомов «Аквариума». Причем ты не только играешь на клавишных, но еще занимаешься и аранжировками, и звукорежиссурой, и компьютерные дела все твои…

– Я все это на себя взял, мне это интересно. У Бориса есть способность глобально мыслить, я восхищаюсь такими людьми. Он может все это прикинуть в общем и сказать, куда надо двигать. Вот он говорит, например, что «вот здесь бы хорошо сделать что-нибудь вот такое…». И мне интересно это реализовывать.

– Иногда ведь какие-то вещи могут вызывать разногласия, будь то аранжировочные или концертные варианты. Или могут быть какие-то требования со стороны того же БГ, которые тебя не очень устраивают, и какие-то проблемы, с этим связанные?

– На самом деле первый мой аквариумный год прошел очень интересно. Когда в составе было три перкуссиониста, – Панама на гитаре играл, а Дедушка играл на флейте, – вот тогда нам было легче играть концерты втроем (например, я, Боря и Дедушка), чем со всей группой. Потому что тогда группа была какая-то очень полярная. Одну половину группы явно интересовало что-то одно в музыке, а другую – что-то другое. И мы играли концерты и вдвоем, и втроем с Дедушкой – тут никаких проблем не было вообще никогда. А потом, когда пришел Алик Потапкин, то вообще стало все замечательно. Бывает, Боря подойдет и скажет, что ему хотелось бы здесь не орган, а рояль. Или наоборот. Я сам по природе всегда сначала скептически отношусь к каким-то таким предложениям, а уж потом стараюсь найти в них что-то интересное для себя.

– Какие предложения ты имеешь в виду?

– Ну, например, сыграть соло не на органе, а на рояле. Ёлки-палки, так хорошо было с органом, зачем же играть здесь на рояле? А потом сядешь – и на рояле вроде как-то хорошо, а потом уже и это нравится. Не знаю, можно ли это проблемами назвать.

– Нет конечно, это же реальная практика частных аквариумных явлений. «Аквариум» ведь довольно много ездит и по России, и по заграницам. Тебе не надоели немножко эти постоянные вояжи?

– В среднем мы играем пять концертов в месяц, это, мне кажется, достаточно умеренно по сравнению с теми, кто дает по десять-пятнадцать концертов. Когда концерты хорошо организованы, то это одно удовольствие.

– Тебе что интереснее – студийная работа или концертная?

– Да все интересно. Как-то так получается, что мы сидим в студии без выходных, а когда выходной, то как-то не знаешь, что и делать. Но с другой стороны, вот так посидишь две недели и понимаешь, что мозги уже начинают плавиться, надо куда-то ехать. Потом поедешь на две недели, надоест по поездам и по самолетам. А вернешься, сядешь… О, как хорошо! И две недели опять в студии живешь.

– Тебе за эти годы приходилось в студии работать не только с «Аквариумом»?

– С Максом Леонидовым мы как-то за неделю записали пластинку «Давай, закурим» – это песни военных лет, некоторые из них, по-моему, очень хорошо получились.

– У тебя есть собственные сочинения, твои сольные, авторские композиции, или до этого дело пока еще не дошло?