Осторожно: массированные фальсификации! Сборник статей

Генерал-майор князь Вяземский Василий Васильевич, командир бригады из двух пехотных и одного егерского полка 3-й Западной армии оставил после себя дневниковые записи. В его «Журнале», который вёлся им с 1803 года до ноября 1812 года, есть запись и о Кобринском сражении: «Июль 15-го. В 7 часов утра корпус выступил к Кобрину. В 8 часов подошёл к Кобрину наш авангард и нашёл неприятеля в Кобрине и круг местечка расположенного, коего было до 5000 и 8 пушек. Войски сии были саксонцы, под командою генерала Клингеля. Генерал-майор Чаплиц, командовавший нашим авангардом, напал на неприятельскую кавалерию, врубился в оную. Часть оной бежала в местечко, а часть малая в лес; а 13-му егерскому полку приказал атаковать пехоту саксонскую. Сей полк храбро сражался более двух часов. В нём было до 900 человек и две пушки. Саксонцы имели против сего полка более 3000 и 8 пушек. Около девяти часов показался по Дивинской дороге наш корпус, по Бржестской – отряд де Ламберта, и тогда 13-й полк секурсирован Ряжским полком. Но 13-й взял уже 8 пушек, командующего генерала, до 20-ти штаб и обер-офицеров и до 1000 рядовых. В то же время я с дивизиею обошёл местечко справа, де Ламберт слева, а остальные войски стали пред местечком…. Победа около 12 —ти часов дня. У неприятеля взято 8 пушек, 4 знамя, генерал 1, штаб и обер-офицеров 53, рядовых 2500, множество лошадей и оружия. Убитыми неприятель потерял до 1300 человек. С нашей стороны убито два офицера, до 10 раненых; рядовых: до 100 убитых и до 100 раненых. Июль 16-го. Армия наша стояла при Кобрине. Наши транспорты приотстали. Магазейнов впереди нет. Земля опустошается, все здесь стонет. Какая ужасная картина, когда я обходил местечко. Всё в пламени, жёны, девушки в одних рубашках, дети, все бегут и ищут спасения; сражение в пожаре, быстрое движение войск, раскиданные неприятелем обозы, ревущий и бегущий скот по полю, пыль затмила солнце, ужас повсюду»[276]. Казалось бы – всё предельно ясно описано в двух первоисточниках, но госп. Рахимов Р.Н. решил и тут принизить победу русского оружия. Пишет: «Когда кончились боеприпасы, саксонцы прекратили сопротивление и сдались в плен (генерал, 62 офицера, около 2 тыс. солдат при 8 орудиях), убитыми противник потерял 109 человек»[277]. Причём занижает число убитых и пленных саксонцев без всяких ссылок на другие документы-первоисточники.

Принижение роли башкир видно и из гипертрофированно-преувеличенного описания инцидента, случившегося с ними на марше в Самаре в октябре 1812 г. Ему и участию башкир в подавлении волнений посвящено 13 страниц[278], то есть в разы больше, чем описанию их мужества непосредственно в боях с внешним врагом в Отечественной войне 1812 г.

Иллюстрация в самой середине книги подписана как «Башкир и киргиз-кайсак». Между тем, художник Г.Э. Опиц, писавший казаков в Париже в 1814 году с натуры, никогда не видел киргиз-кайсаков, потому-что они не участвовали в Отечественной войне 1812 года и освобождении Европы в 1813–1814 гг. Второй изображённый – это тоже башкир, конкретно – с южной половины Ногайской дороги. Изображения башкир в подобных шляпах имеются в Национальном музее Республики Башкортостан и описаны рядом дореволюционных учёных. Да и лошадь у него, – явно башкирской породы.

На страницах 292, 298–299, 301,303, 306–307 к.и.н. Рахимов Р.Н. упорно именует командующего 1-м Тептярским полком Темировым. Между тем, в Государственном архиве Калужской области (далее ГАКО) в фонде 32 «Канцелярия Калужского губернатора» наиболее редкой и ценной находкой оказался подлинный рапорт майора Тимирова 1-го с его автографом и правильным написанием фамилии, находящийся в описи 19, деле № 510, лист 15. Фотокопия этого рапорта приводились и в моих научно-популярных книгах, и в ВАКовской статье. (Из-за сословных ограничений в дореволюционном периоде в архивах и музеях Российской империи сохраняли, к сожалению, переписку только генералов). Конечно, когда-то во многих официальных изданиях, включая даже краткую энциклопедию «Башкортостан», фамилия его писалась через “е” – Темиров. Между тем, и в заголовке собственного рапорта, и в последующих рапортах дворянских заседателей, секретарей, городничих, написано через “и” – Тимиров. И это более созвучно башкирскому слову “тими(е)р” – “железо, железный”, от которого и произошла его фамилия. Так что правильнее было писать: «Тимиров».