Осторожно, медвежонок, осторожно

И тогда я замираю, потому что… я не его девушка. Мы просто торгуемся за секс. Я человек, а медведи-оборотни не воспринимают людей иначе, чем просто перепихоном по-быстрому.

Эта мысль причиняет мне боль, и я поднимаюсь на ноги.

— Спасибо, — бормочу я и направляюсь в дом. Мне нужно забрать сумку с ночными принадлежностями и валить отсюда. Приезжать сюда было ошибкой. Меня переполняют боль и отчаяние, и я мчусь через гостиную, разыскивая свою сумку. Она в углу, куда я его уронила, и, схватив ее, я направляюсь к задней двери. Я просто уйду, а завтра, когда у меня проясниться, я скажу Гриффину, что между нами все кончено, и больше нет необходимости торговаться.

Но прежде чем я успеваю сделать первый шаг, Гриффин уже там, вспотевший и голый, в своем человеческом обличье. К его телу прилипли клочки травы, а член полутвердый — должно быть, от моих прикосновений.

— И куда, по-твоему, ты направляешься? — выражение его лица игривое, сексуальное.

Мне больно это видеть. Я сжимаю челюсти, преисполнена решимости не сломаться, но это так тяжело.

— Я… собираюсь домой. Это было ошибкой. Все это.

Его лицо ужесточилось, и вместо того, чтобы отойти в сторону, он двигается вперед и хватает меня за руки. Он разворачивает меня и толкает обратно к дому.

— А вот сейчас требуются кое-какие объяснения. Заходи.

— Мне и в самом деле пора…

— Ты же только что приехала. Очевидно, что ты приехала увидеться со мной — или поторговаться ​— и тебе не стоит быть такой разочарованной. — Судя по голосу, он в гневе.

— Гриффин, — говорю я, вырываясь из его хватки. — Я больше не могу этим заниматься.

Я не могу смотреть ему в лицо, потому что, если я это сделаю, я заплачу или сделаю что-нибудь другое совсем бесхарактерное.

— Заниматься чем, Алекс? — его голос тихий, и мне кажется, будто он ласкает мою кожу.

— Торговаться за сделки? Использовать тебя для получения больше материалов для библиотеки. Я больше не могу играть в эти игры. — Я скрещиваю руки на груди, уперев взгляд в свои туфли. — Неправильно использовать тебя таким образом. Я не могу продолжать этим заниматься. Может я и человек, но у меня есть чувства, и мне уже трудно остановиться и как следует подумать, что все это не настоящее.

Он замирает, и я чувствую напряжение в его крупном обнаженном теле.

— Для тебя что, все это не настоящее?

Я облизываю пересохшие губы и сопротивляюсь призыву расплакаться.

— Это не так, Гриффин. Для меня это слишком похоже на правду. Я знаю, что я человек, и знаю, что то, чего я хочу, не важно…

Схватив меня за руки, он прижимает меня к своей обнаженной груди. Это внезапное движение вынуждает меня посмотреть вверх, и я вижу, что выражение его лица крайне яростное.

— Не смей так говорить!

— Говорить чего? — спрашиваю я в искреннем замешательстве.

— Говорить, что ты человек и что ты не важна. Ты моя пара, нравится тебе это или нет, и для меня ты важна.

Мое сердце забилось сильнее, а потом начинает колотиться взволнованным, изменчивом ритмом.

— Ты… ты только что сказал, что я твоя пара?

Его красивые губы изгибаются в легкой полуулыбке.

— Я ждал целую вечность, когда ты наконец очнешься и поймешь это. Слушай, детка, я знаю, что ты меня используешь. Думаешь, меня это волнует? Я на все пойду ради того, чтобы ты оказалась в моей постели и стала частью моей жизни. Ты моя женщина, а я твой медведь.

Мои руки тянутся к его груди, и я прикасаюсь к нему с величайшим благоговением. «Это все принадлежит мне?»

— Но… я не понимаю. Мне казалось, что медведи не спариваются с людьми.

— Некоторые не спариваются. А некоторые из нас не настолько глупые. — Он наклоняется и трется носом о мой, затем прижимается губами к моим губам в быстром поцелуе. — Алекс, ты стала полностью моей уже с того самого дня, как мы встретились. Просто у тебя заняло некоторое время, чтобы понять это.

Я обнимаю его за шею и снова целую. За этот поцелуй, за эти нежные чувства нет никаких торгов. Наши уста просто сливаются вместе и обмениваются удовольствием. Это кажется… таким правильным. Сплошное наслаждение.

— Я люблю тебя, Грифф.

— Знаю, детка. Я тоже люблю тебя. С того самого мгновения, как попробовал твой мед, — улыбка, которую он дарит мне, преисполнена греха.

Взглянув украдкой на него, я провожу пальцем по его шее.

— Я даже подумать не могла, что мы спарились.

— Знаю. Вот я и говорю, что у тебя может занять немало времени, чтобы прийти к пониманию сути вещей. — Он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу. — Я не против подождать, если в результате получу тебя.

— Не хочу, чтобы ты и дальше ждал.

— Отлично, потому что я ужасно устал ждать.

Его бедра прижимаются ко мне, и я чувствую его твердый член у своего живота. Меня охватывает горячий прилив возбуждения, и я с нетерпением жду того, что принесет мне этот вечер — больше горячего, восхитительного секса, больше поцелуев, больше всего… и ни единой сделки.

Я продолжаю ласкать его шею, а он наклоняется, чтобы прикусить мое ухо.

— Слышь, Грифф?

— М-м-м?

— Я… сегодня слегка запаниковала.

Он, прищурив глаза, подается назад.

— Так что ты натворила?