Осторожно, невменяемая принцесса! Временами колдует...

  - Нужна маскировка, - равнодушно ответил он, отпив чай из чашки. Луричия даже не заметила, откуда она взялась. Видимо, Висельник подал ему горячий напиток раньше, чем ей. Хотя девушка могла бы поклясться, что ещё несколько мгновений назад его там не было.

  - Неужели ты засветился? - она так удивилась, что подавилась дымом.

  - Не мне, ей, - тем же тоном пояснил наемник.

  Санта смерила принцессу оценивающим взглядом. Луричия тут же расплылась своей самой очаровательной улыбкой.

  - И что она натворила? - заинтересовано спросила Санта наемника.

  - Сделай свое дело целительница, - сухо процедил сквозь зубы Райтгарт. - Остальное тебя и не касается.

  Хозяйка дома какое-то время смотрела на него немигающим взглядом, потом повернулась к принцессе, которая все ещё улыбалась, не зная как себя вести в этой ситуации. Она даже на всякий случай быстро подняла с пола чашку.

  - Крепко же ты его зацепила, девочка, - хмыкнула Санта. - И что же я должна с тобой сделать?

  - Думаю, ничего кардинально менять не нужно, - деловым тоном предложил наемник. - Волосы, глаза - и она станет неузнаваемой.

  - Согласна, - Санта одобрительно кивнула головой и снова затянулась.

  - Что волосы и глаза? - стараясь держать улыбку, с подозрением спросила Луричия.

  - То, что в тебе следует изменить, что бы сделать тебя неузнаваемой, - пояснила целительница и подойдя к принцессе взяла в руки прядь, что бы оценить их структуру и степень работы, которую придется проделать. Но Луричия тут же отскочила от неё как ужаленная:

  - Не дам портить свои чудные волосы!

  - Но... - постаралась урезонить её Санта.

  - Нет! Я люблю свои волосы больше всего на свете!

  - Райтгарт, - тяжело вздохнула целительница и пожаловалась: - Я не могу так работать!

  Наемник встал со своего места и подошел к спорящим женщинам. Он положил руку Санте на плече и успокаивающесказал:

  - Одну минуту, я её уговорю.

  Прежде чем Луричия успела сказать что-то протестующее, он повернулся к ней и заключил в свои объятия. Это было так неожиданно, что растерявшаяся принцесса не успела ничего ни сказать, ни сделать, и даже забыла что по идее должна бы сопротивляться.

  Когда он, наконец, оторвался от её губ, девушка все ещё находилась в легкой прострации.

  - Можешь ничего не делать со своими волосами. Но тогда я буду делать так снова и снова тогда, когда мне захочется.

  Луричия несколько мгновений смотрела на него немигающим взглядом, потом выскользнула из его объятий и подошла к це6лительнице:

  - Я тут подумала... - она сделала небольшую паузу и посмотрела в пол. Придумывая, что сказать, а потом с улыбкой, серьезным, как сердечный приступ тоном сказала: - Это же только глаза и волосы, верно? Меняйте их, как вам будет нужно. Хоть повырывайте!

  Последняя фраза прозвучала почти истерично. Санта отреагировала на такое заявление почти гомерическим хохотом. Райтгарт ухмыльнулся каким-то своим мыслям. В картину общего внепланового веселья не вписывался только висельник, который шастал с веником и совком по всей комнате, подметая несуществующий мусор, и бурчал:

  - Ходят тут всякие, мусорят... пепел на ковер везде бросают...

Выходка Райтгарта настолько ошеломила и напугала принцессу, что она вела себя очень тихо в течении всего дня,  потребовавшегося Санте на подготовку. Она засела  у себя в комнате и боялась показаться наемнику на глаза. Девушка то и дело вспоминала поцелуй…  Она то краснела от стыда, то злилась, то хотела плакать. Но чаще, и в этом страшно было признаваться даже самой себе, хотелось, что бы он снова её поцеловал…

В таких вот размышлениях прошел весь день.

Луричия  спустилась к ужину, несмотря на то, что чувствовала себя ужасно неловко. Во-первых  выходка Райтгарта, во-вторых, ужасно неловко было показаться на люди в платье, которое ей прислала  хозяйка дома. Сам наряд-то приличный… Длинное платье, черного цвета с красными вставками.  В таком и ко двору показаться можно. Вот принцессе было ужасно неудобно носить такие цвета. Матушка всегда одевала её как куколку только в  светлые тона: бежевый, голубой, кремовый и победитель – белый.  Она могла видеть такие цвета только на придворных. А о красном вообще только мечтать. Поэтому впервые одев платье в таких цветах, чувствовала себя ужасно неуютно. Ещё одна вроде и не большая, но вполне существенная деталь – у этого платья имелось декольте. Не подумайте, Луричия не ханжа. В большинстве нарядов, которые у неё были лет с  пятнадцати, тоже было декольте. Просто… в отличие от хозяйки дома, любезно предоставившей этот наряд из своего личного гардероба, у принцессы имелась грудь. И то декольте, которое позволительно было одеть на грудь первого размера,  с её третьим смотрелось, мягко говоря, не скромно. Да что там не скромно! Это декольте было таким откровенным, что граничило с вульгарностью!