Осторожно, писатели! [сборник]

А! — махнула рукой. — Найдётся хозяин! Мне до чужих сеток нет дела!..

Однако почему‑то вернулась обратно, подобрав её (небрежно брошенная сетка лежала так одиноко!..), и занесла в подъезд, аккуратно прислонив лёгкую рамку к стене возле входной двери.

До позднего вечера я колдовала на кухне. Окна распахнула, чтобы сладкий, немного приторный аромат пригоревшего варенья улетучивался вместе с порывами ветра. Муж читал газету. Замечаю, что он отмахивается от пары мух… Откуда?!

— Залетают, когда в дверь входим, — пояснил муж, не отрываясь от газеты и с аппетитом похрустывая свежим огурчиком… Через минуту он уже отмахивался от двух пар мух… А ещё через минуту на липкую банку с клубничным вареньем сел огромный шмель… Пока я прогоняла шмеля, муж, которому, видимо, надоело воевать с одолевшими его мухами, оторвался от газеты и потянулся к окну — закрыть…

— Где наша сетка?!

В вопле слышалось не одно только недоумение, а горечь и обида… Ещё бы! Остаться в такую жару без москитной сетки — смерти подобно! Обречь себя на бессонные ночи: окна открыть — кровопийцы‑комары одолеют, не открывать — лежать в духоте бетонной коробки квартиры, обливаясь ручьями пота (как всегда это бывает: кондиционер, в череде ремонтных работ и необходимых приобретений оказался последним!)…

В мгновение меня осеняет, и я, остолбенев на секунду, представляю валявшуюся под ногами у подъезда москитную сетку (…а ведь хотела ещё в фирму звонить, чтобы прибрали!..) Наскоро освободившись от фартука, на ходу надеваю туфли и мчусь на первый этаж — туда, где несколько часов назад оставила столь незаменимое и вожделенное в сей миг чудо человеческой мысли и технического прогресса!

«Чудо» стояло на том месте, где я его и оставила! Мысленно возблагодарив высшие силы, поселившие рядом с нами честных и чистых на руку соседей, я нежно прижала к груди лёгкую рамку с москитной сеткой…

Как мало, оказывается, надо, чтобы почувствовать себя самым везучим на свете человеком!..

Галина Урлина, г. Москва Надо худеть!

«Надо худеть!» — в очередной раз услышал он и усмехнулся. Эту фразу она повторяла уже несколько дней. Значит, скоро начнётся.

Она стояла перед зеркалом и, положив руки на талию, натягивала назад лишнее, создавая идеальную фигуру.

Бока выползали сквозь пальцы, и она, поворачиваясь из стороны в сторону, недовольно оглядывала себя со всех сторон.

Наконец, опустив руки и вернув на место плотное тело, вздохнула и подошла к нему.

Он понял, что отношения вновь портятся. Сегодня последний вечер, когда она к нему ещё добра.

Он любил её всякой и не особенно переживал по поводу её внешности. Но когда в очередной раз она бралась за себя и садилась на «жесточайшую» (так она называла свою диету, когда позволялось пить лишь однопроцентный кефир), он вместе с ней переживал стресс.

Она в это время ходила злая, голодная, поминутно считала дни, оставшиеся до конца испытания. А когда наконец стрелка весов, покачавшись вокруг заветной цифры, останавливалась в нужном месте, с победоносной радостью возвращалась к обычному образу жизни.

Опять накупала всего и много.

В такие дни он отъедался: мягкий сыр, калорийная ветчина, молоко нормальной жирности, а не безвкусное полупрозрачное. Особенно он любил «вредную» пиццу и макароны с мясом.

Оба были довольны друг другом.

Он наблюдал её нежное щебетание по телефону: в одной руке трубка, в другой — свежая слойка, на столе — чашка густого горячего какао. Видел удовлетворённую улыбку, томные взгляды, обращённые к нему.

Она была так щедра на ласки, по нескольку раз на дню прикасалась к нему своими нежными руками, кормила на убой, понимая, что «путь к сердцу…» и так далее.

Он отвечал ей взаимностью, позабыв про трудный, неустойчивый характер и нанесённые обиды. Был уверен, что это не со зла. Ведь она так старается держать себя в руках, а это очень тяжело, поэтому и срывается на нём, понимая, что он свой, простит.

И вот опять наступают трудные времена.

А ведь он почти забыл про эти внезапные жёсткие перемены, что с ней происходят. Похоже, так ласково она пообщалась с ним в последний раз.

Завтра начнется настоящая чистка. Он снова станет изгоем, будет голодать, следить за перепадами её настроения и ждать перемен к лучшему.

А она, мучаясь, но не признаваясь себе в этом, будет делать вид, что получает от этих мучений удовольствие.

Так и произошло.

Наутро она перебрала всё, что стояло в холодильнике, без сожаления выбросила остатки «запрещённых» продуктов в мусорное ведро и гордо водрузила на полки две бутылки однопроцентного кефира.

…Пустой холодильник проурчал голодным мотором и затих, саркастически ухмыляясь: «Ничего, через два‑три дня отъемся!»

Мария Фомальгаут, г. Челябинск Господин Президент или Новогодняя сказкаа в семи частях о том, как пенсионерка Нехрюхина устроила государственный переворот

1