Осторожно, женское фэнтези!

День еще не закончился, а суета, связанная с внезапным возвращением людей, о которых все успели позабыть, только начиналась, но мы с Эдвардом решили, что дальше обойдутся без нас, и пошли домой.

Мне нужно было многое ему рассказать: о себе, о Саймоне, о богах, драконах и других мирах. И спросить нужно было. О нас.

– Мы будем жить долго и счастливо, – сказал он уверенно.

– Нет, – не согласилась я. – Мы будем жить счастливо и всегда.

Эпилог

– Дурочка ты, Маринка. На голову больная. О чем только думаешь?

Я отчитывала себя уже минут пять, но безрезультатно: в зеркале вместо унылой физиономии со следами глубокого раскаяния отражалась довольная улыбка.

Ну, больная. Ну, на голову. Что с того? У меня и справка есть.

– Мариш, готова? Поехали.

– А выписка?

– Какая выписка, Марина Сергеевна? Вы до конца недели числитесь на дневном стационаре.

М-да… Нет у меня справки.

В коридоре Олег поймал меня за руку и отобрал пакет с вещами.

– Куда рванула?

– К выходу. На улице тебя подожду. Это… конспирация…

– Какая же это конспирация? – усмехнулся он. – В кино про шпионов не так было. Учись.

Притянул меня к себе и поцеловал. Прямо в коридоре, рядом с манипуляционной, на глазах у троицы молоденьких медсестер и угрюмого мужика с перебинтованной головой.

– Я дежурство сдал и до среды могу делать что хочу, – сказал строго – уже не мне, а заулыбавшимся от увиденного сестричкам. – А у вас тут что за несанкционированный митинг?

Через секунду под дверью манипуляционной остался только угрюмый мужик, ждущий, когда его позовут на уколы.

Ох, Маринка, вновь воззвала я к себе мысленно. Одумайся, дурочка без справки. Оно тебе нужно такое? Такой? Ты же у него по квартире строевым шагом ходить будешь и тапки в зубах носить! И это в самом лучшем случае, если выйдет что-нибудь из этого сумасшествия.

И тут же сама себе сказала, что выйдет обязательно. А тапки у меня требовать – так можно ими же в лоб получить, и Олег это прекрасно знает.

Откуда ему это знать, когда мы познакомились только на прошлой неделе, я понятия не имела, но в том, что он знает, ни капельки не сомневалась. Ни в чем не сомневалась с той минуты, как его увидела.

Сцена, конечно, была – внукам не расскажешь. Хотя, если правильно подать…

Зимний вечер. Приемный покой нейрохирургии. Красавец-доктор, словно со съемок какого-нибудь буржуйского сериала про скорую помощь: серьезное лицо, внимательные серые глаза, светло-голубой медицинский костюм, ручка с погрызенным колпачком в тонких пальцах. И я – только из скорой, совсем не сериальной: на голове далеко не живописный беспорядок и огромная шишка, куртка поверх домашнего халата и сапоги на босу ногу. Зато цвет лица с докторским костюмом гармонирует.

Смотрю на него – на доктора, не на костюм, – в ушах гудит, голова кружится, мыслей ворох, но всего одна связная: как объяснить, что я не всегда так выгляжу, а только когда по чердакам за котами лазаю? А все остальное время я – красавица писаная, и вещи у меня приличные есть, платья всякие. Могу даже белое найти… с фатой…

Потом он что-то спрашивал. Голову ощупал. Руки теплые, ласковые, одним касанием лечат. В таких руках забыться и уснуть, а я вспомнила о коте, и меня накрыло. Что квартира нараспашку – заходи любой, бери что нравится, – даже не думала, а Графа, грелку эту мохнатую, до слез жалко: как он там один будет, кто накормит, кто за ухом почешет. Разревелась, идиотка… А Олег – я, правда, тогда еще не знала, что он Олег, – достал из стола упаковку салфеток, пододвинул ко мне и поинтересовался, по тому же адресу, что я при поступлении назвала, сбежавший кот проживает, или нет. Я сказала, что по тому же, и на этом вроде как тему кота закрыли.

Меня переодели в казенную рубашку и отволокли на томографию. Потом в палате устроили. Вкололи что-то. Доктор зашел. Сказал, что у меня сотрясение мозга и еще что-то там ему не очень нравится, поэтому нужно меня недельку-другую в отделении подержать, и неплохо было бы кому-нибудь об этом сообщить, чтобы мне привезли предметы первой и второй необходимости и регулярно подкармливали, ибо кухня в больнице, конечно, есть, но «сами понимаете»… И я опять чуть не разревелась, потому что сообщать о своем сотрясении мне было некому. Только директору – предупредить, что с аудиторами придется разбираться без меня. А кому еще? Лене, с которой мы с осени не виделись? Светлане, которую я уже два месяца забывала поздравить с рождением ребенка? Бывшему мужу, которого тоже скоро забуду поздравить с таким же событием? В общем, был у меня повод оплакать свою никому не нужную жизнь, но голова кружилась, глаза слипались, я их закрыла и уснула. А Олег Евгеньевич так и сидел на стуле рядом с кроватью.