Острие Кунты

На холме, что возвышался над кошарой, мы вытоптали площадку и регулярно занимались там Хэйки. На природе мы испытывали естественную потребность в движении. Однажды Сережа и я решили попрактиковаться и пошли вверх по тропинке, ведущей на площадку. В то время, как мы поднимались, я подумал: а нельзя ли выиграть у Сережи спарринг моментально, не используя никаких техник и приемов? Эта мысль пришла мне в голову внезапно, раньше я никогда не думал об этом.

То, что произошло дальше, было неожиданным. Меня как будто раздуло от внезапно вошедшей в мое тело энергии. Кто-то рассказывал мне о злой школьной шутке, когда жабе в рот вставляют соломину и надувают ее сигаретным дымом. Я почувствовал себя такой же надутой жабой. Не понимая, что произошло, я обернулся на Сережу и увидел, что тот повалился на траву. В лице у него не было ни кровинки. Я бросился поднимать его, но он был так слаб, что не мог идти. До меня дошло, что, казалось бы, невинный вопрос, пришедший мне в голову, в мгновение ока превратил меня в энергетического вампира. Это было ответом.

Да, выиграть энергетическую схватку моментально оказалось возможно, но какой ценой! Я не знал, что можно вот так, в одну секунду, забрать у человека его жизненную силу до такой степени, что он не сможет идти. Я стал трясти Сережу, пытаясь привести его в чувство и бормоча глупые извинения. Наконец, он поднялся на ноги. "Никогда так больше не делай", - сказал он и, шатаясь, пошел в лагерь. Я понуро брел за ним, чувствуя себя препоганейше. Это было что-то новенькое. Неужели вот так, невольно, можно превратиться в вампира? Я слышал дикие истории о вампирах, которые якобы высасывают энергию из младенцев, оставленных в колясках у магазинов, пока мамаши ходят за покупками, но принимал их за байки. А теперь сам превратился в подобного монстра!

Тоша, узнав об этой истории, хладнокровно заметил: "Ты у нас, Илюша, в бабушку".

Глава 27

Чтобы снискать милость богов, нужно уподобиться им.

Моим давним желанием было посетить Гекхарт, одно из святых мест Армении неподалеку от Еревана. Мы с Андреем попросили у Тоши разрешения съездить туда, однако шеф отпустил только меня. Ни комментариев, ни объяснений вполне в Тошином стиле.

Мартын дал мне адрес своих родственников в Ереване и письмо для них. Я собрал рюкзак и поехал. Поезд пришел в Ереван утром. Я сразу отправился по данному мне адресу. Родственниками Мартына оказались милые интеллигентные люди - искусствовед Армен Гаспарян и его жена Ануша. Встретили меня очень радушно. Я подарил им русскую матрешку, которая всегда была для меня символом многомерности человеческого тела.

Ереван, с его зданиями, сложенными из розового туфа, с широкими зелеными улицами, показался мне спокойным и сдержанным городом. Чем больше я всматривался в лица людей на улицах, тем больше они мне нравились. В темных армянских глазах, как и в протяжных, надрывающих сердце мелодиях армянской флейты дудука, много грусти. Грусть эта - след долгой и кровавой истории Армении. Более миллиона армян были вырезаны турками в начале прошлого века. Армянский крест, с его раздвоенными закругленными лепестками, напоминает цветок.

Проведя два дня в Ереване и съездив в Эчмиадзин - центр армянского христианства, я сел на автобус и отправился в Гекхарт, расположенный в пятнадцати километрах от города. Гекхарт - это храм, высеченный в скале одним человеком, который потратил на это всю свою жизнь. Внутренность храма: резьба по камню, алтарь, колонны - тускло освещаются через отверстие в потолке. Священник, проводивший меня по храму, указал наверх и сказал: "Он начинал оттуда".

Гекхарт расположен в ущелье дивной красоты, по дну которого мчится пенящийся поток. Все в этом ущелье пронизано суровым и аскетичным духом первых веков христианства. Когда я вышел из храма, меня охватило чувство глубокой беспричинной радости, и я часа два просидел на плоском камне посреди потока, распевая во все горло. За ревом несущейся воды мой голос был едва слышен.

Вернувшись в Ереван, я рассчитывал переночевать у Армена, а утренним поездом уехать в Ахталу. Видимо, посидев на камне, я простудился, и к ночи у меня поднялась температура, но, тем не менее, когда Армен с женой легли спать, я, по обыкновению, уселся, скрестив ноги, на постели. Через час дверь в комнату распахнулась, и в дверях появился хозяин. "Убирайся отсюда! закричал он, - я не могу этого видеть! Уходи!" Глаза у Армена были выпучены, он весь трясся от гнева. Я не мог поверить в реальность происходящего. Армен был очень мягкий, добродушный человек. И это после всего кавказского гостеприимства! Я взглянул на часы, был третий час ночи. Автоматически "надев" на себя защитный символ "ИМ", я встал с постели и начал молча собирать свои вещи. Армен был явно не в себе, он с трудом сдерживал себя, руки его тряслись.