Острие скальпеля. Истории, раскрывающие сердце и разум кардиохирурга

«Помнится, профессор сказал, что пройдет три или четыре часа, прежде чем мы услышим какие-либо новости. Примерно через два часа я отцепилась от Ричарда и вышла из зала ожидания, чтобы найти уборную. Я никогда не забуду, как в том тусклом больничном коридоре, совершенно пустом в ночные часы, я увидела, как вы выходите из операционной и направляетесь ко мне. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем вы дошли до меня. Я замерла. Оглушенная и потная, я стояла, как напуганный истукан. О чем вы собирались мне сообщить? Был он жив или мертв? Я отчаянно пыталась понять это по вашему выражению лица, но свет был тусклым, и вас скрывала тень. Словно в замедленном темпе мы сошлись лицом к лицу в том бесконечном роковом коридоре. Вы положили руку мне на плечо и сказали: “Все хорошо, все хорошо”. Не знаю, как я не упала в обморок! Я все еще не могу думать о том моменте без слез. Никогда раньше я не испытывала такого страха (только раз, когда нас в собственном доме взял в заложники мужчина в маске, вооруженный ножом). Я чувствовала физическую боль в животе. Я до сих пор не понимаю, как звезды в ту пятницу сошлись так, что Оливер остался с нами. Мне казалось, что вы появились, сотворили чудо, а затем снова исчезли. Вы должны гордиться собой».

Уверенность, храбрость и убежденность врача в том, что он может помочь, очень важны для родителей пациентов.

Как только мы устранили биохимию смерти, удалили опасную мембрану и сделали переливание донорской крови, Оливер пошел на поправку. Свиной грипп, который стал причиной резкого ухудшения его состояния, тут же отступил, как это делают вирусы. Мальчик выздоровел и почувствовал себя так, будто с его шеи сняли тугой ошейник. Теперь он нормальный спортивный подросток, по которому не скажешь, что он находился в шаге от могилы. Ники была права в одном: они оказались в нужное время в нужном месте, а именно – в детской больнице, где могли решать сложные задачи и где работала преданная бригада, членам которой было абсолютно все равно, должны они дежурить в пятницу вечером или нет. Единственное, что имело для них значение, – это спасение жизни мальчика, чего они и добились. Они могли отправиться домой на выходные и рассказать всем, что спасли маленького ребенка.

Слегка шокированный, я поехал в закат по направлению к Вудстоку. Оливер был спасен благодаря огромным усилиям со стороны преданных делу медицинских работников, но в Вене я узнал, что программу детской кардиохирургии в Оксфорде собирались закрыть. После нашумевшего скандала, разгоревшегося вокруг кардиохирургии в Бристоле, никто не считал, что для хирурга допустимо работать в одиночку.

Бристоль стал тревожным звонком для всех представителей моей профессии, которых в мире совсем немного. Несколько недель подряд все национальные новости были посвящены скандалу. Скорбящие родители выходили на демонстрации к воротам больницы, как на кладбище, приносили цветы, поносили хирургов и назвали серийными убийцами. Почему? Потому что уровень детской смертности в Бристольском королевском лазарете в два раза превышал смертность в других центрах. Говорили, что в случае некоторых операций смертность была пугающе высока.

Детские кардиологи, анестезиологи и медсестры подозревали проблему, пока скандал не разгорелся. Тем не менее попытки скрыть последствия никогда не предпринимались. Как прямо заявил руководитель общественного расследования, «Бристоль утонул в информации». В каждой больнице, где детям делали операции на сердце, собиралась информация о статистике смертности, и Королевская коллегия хирургов совместно с Обществом кардиоторакальных хирургов изучала эти данные.

В ходе расследования выяснилось, что Бристоль стал жертвой более общих проблем Национальной службы здравоохранения. Специалисты по сердцу находились в двух разных местах: детские кардиологи в одной больнице, хирургические бригады в другой. В отделении интенсивной терапии не было коек для детей; медсестер, обученных работать с детьми, было очень мало; реанимационные мероприятия были «предельно плохо организованы»; слишком много важнейшего оборудования поставлялось исключительно благотворительными организациями. В отчете неоднократно говорилось о недостатке финансирования и о нежелании думать, что все это может поставить под угрозу жизнь детей.

В результате уволили детских кардиохирургов и заведующего больницей. Затем началась публичная охота на ведьм, чтобы обуздать представителей могущественной медицинской профессии. В результате расследования был сделан вывод о том, что общественность должна знать о статистике смертности пациентов каждого хирурга. Прошло много лет, а мы до сих пор страдаем от последствий: сегодня более 60 % детских кардиохирургов в Великобритании являются выпускниками зарубежных университетов, и заполнить учебные должности компетентными кандидатами постепенно становится все сложнее.