Остросюжетный детектив. Выпуск 1

Я не часто встреваю в драку, так как лень мешает мне сделать первый шаг, но вот во время войны, когда я загремел в морскую пехоту, я был всеми признанным чемпионом батальона в легком весе, правда, лишь потому, что находил это менее утомительным, чем подвергаться постоянным придиркам командира батальона, помешанного на боксе.

Не размышляя о последствиях, я шагнул в комнату.

Отпустив Корнелию, красавчик обернулся ко мне. Глаза его сверкали от ярости.

Желая помочь усатому побороть смущение, я влепил ему хук справа в челюсть. Это был неплохой удар, и последствия его оказались пагубными для моего соперника.

Он откинулся назад, стукнулся об стол, свалил с него какие-то дорогие безделушки и сполз на пол поверх осколков.

– Прошу прощения, что я не появился раньше, – обратился я к Корнелии, занятой своим открывавшим плечи платьем, верхний край которого спустился во время борьбы на несколько дюймов от своего первоначального и без того весьма смелого положения.

Она даже не поблагодарила меня.

Мне приходилось в жизни видеть разъяренных женщин, но ни одна из них не сравнилась бы с ней в тот момент. Она была бледна, как свежевыпавший снег, а глаза ее вспыхивали, как горячие угольки в золе, пожалуй, так описал бы ее автор викторианского романа.

Она посмотрела сквозь меня, словно я был стеклянный, перевела взгляд на распростершегося на полу человека, который пытался прийти в себя, тряся головой, затем повернулась и вышла из комнаты. Ярость так и кипела в ней. Когда она прошествовала мимо, меня будто ошпарило.

Можно было и передохнуть. Я вытащил сигарету из стоявшей на столе золотой сигаретницы и закурил. Первая же затяжка заставила меня вздрогнуть. «Абдула» – египетские сигареты. Чтобы в этом убедиться, я рассмотрел надпись на ней и тут заметил, что поверженный Казанова силится подняться. Я припомнил описание Берни таинственного Генри Рутланда: выше шести футов, худой, загорелый, тонкие усики, на одной руке золотой браслет из колец, на другой – золотые часы на ремешке.

У этого парня на одной руке был золотой браслет, на другой – золотые часы. Даже если не рассматривать орнамент, описание подходило ему как перчатка на руку.

Но вряд ли это был самый подходящий момент, чтобы положить ему на плечо руку и заявить:

– Генри Рутланд, я обвиняю…

Пожалуй, наступило время в темпе сматывать удочки, чтобы на досуге обдумать мое открытие и решить, какие выгоды из него можно извлечь.

Пока Ройс, шатаясь, вставал, опираясь на стол, я зашагал к двери, но остановился.

Дверь отворилась без звука. В проеме вырос Хуан. Решимость, написанная на его смуглом злом лице, не предвещала мне ничего хорошего. Вдобавок в правой руке он держал автоматический пистолет 38-го калибра. Он был направлен на меня.

2

Некоторое время мы любовались друг другом, затем он шагнул в комнату и захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной.

Ройс уселся за стол, ощупывая пальцами челюсть. Его глаза выдавали желание разделаться со мной побыстрее.

– Выясни, кто он такой, – впервые услышал я его голос.

Хуан протянул левую руку:

– Бумажник, живо!

Я вынул бумажник и передал ему. Установив, что нельзя одновременно держать меня на прицеле и изучать содержимое бумажника, Хуан опустил пистолет. Тут он явно просчитался. Вдобавок он отвел от меня глаза. Либо он был чересчур уверен в себе, либо просто рехнулся. Не теряя времени для точного выяснения этого обстоятельства, я нанес ему хук справа в челюсть. Не думаю, что кто-либо еще получал от меня такой удар, как Хуан. Боль электрическим током пронзила мне руку. Вряд ли Хуану было больнее, чем мне.

Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило ему улыбнулся.

– Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?

Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.

– Убирайся отсюда. – Его голос был похож на рычание цепного пса.

– Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, – попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.

Он сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице его проступала бледность.

Что одно происшествие этого вечера, что другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.

Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль.

Сюзи меня ждала.

– Ради Бога, куда вы запропастились? – Она была вправе сердиться. – Я уже собиралась уезжать без вас.

– Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.

Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.

– Вашу машину, сэр? – проявил свою казенную заботливость швейцар.

– Все в порядке, я справлюсь сам, – пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.