Острота тайных ласк

— Да, но я не практикую. Просто удобно. Я хотел вложить свои знания и страсть в сообщество, где я вырос. Этот город построен на спинах наших предков. Самое меньшее, что я могу сделать, — это предложить что-то потомкам.

— Ты явно талантлив.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Тогда пусть мой талант и твоя креативность принесут хороший рабочий результат.

В тот момент, когда их взгляды встретились, она затаила дыхание, уверенная, что он собирается протянуть руку через стол и коснуться ее руки. Вместо этого он поднес свой бокал к губам.

— А как насчет тебя? Почему архитектура?

— Я думаю, архитектура — это абсолютно мое. Мне понравилось, что идею можно сделать реальностью. Я была очарована необъяснимыми пирамидами, греческими и римскими храмами, базиликами, соборами…

Она вздохнула, прикусив нижнюю губу.

— В детстве я действительно была занудой. Всегда с головой в книгах по искусству.

— В тебе нет ничего занудного. — Его темные глаза медленно скользили по ее лицу. — Что может быть более интригующим, чем женщина с мозгами, красотой и жаждой… чего?

Ее ноздри раздулись.

— Мы все должны делать то, что любим, — выдавила она. — Жизнь слишком коротка.

— Согласен. Итак, чем ты наслаждаешься помимо своей работы?

Она на мгновение замолчала.

— Я люблю путешествовать, открывать для себя экзотические места. И музыка — моя главная страсть. У меня неплохая коллекция.

— Какой-то определенный жанр?

— Это моя проблема. Я люблю все: от классики до К&В, джаза, блюза, хип-хопа. Называй как хочешь.

— И где теперь эти альбомы, приехали обратно с тобой?

— Сейчас на складе вместе с другими вещами. Старая поговорка о том, что ты всегда можешь вернуться домой, верна, если только ты не приносишь с собой все свои вещи.

Монтгомери выпрямился и потянулся за своим бокалом. Он не смотрел на нее, когда спросил:

— Ты не планируешь остаться в Вашингтоне?

— Я знаю, что пробуду здесь какое-то время, до конца проекта, конечно.

Официант остановился у их столика.

— Могу я предложить что-нибудь еще? — спросил он, собирая их тарелки.

— Спасибо вам, — сказала Лексингтон. — Вы можете принести счет. Нам так и не удалось поговорить о контракте, — обратилась Лекси к Монтгомери.

— Посмотри это, когда вернешься домой. Но я уверен, что сроки, условия и финансы полностью приемлемы.

Она постучала по папке кончиком пальца.

— Я перезвоню завтра. Если все так разумно, я бы хотела начать как можно скорее.

— Ты бы вернулась в Париж?

Она кивнула:

— У меня все получалось.

Монтгомери встал и подошел, чтобы помочь Лексингтон надеть пальто.

— Ты водишь? — кивнул он, подойдя достаточно близко, чтобы она почувствовала нежное тепло его дыхания на своей шее. — Я надеялся отвезти тебя домой, но я соглашусь проводить тебя до машины.

Никто из них не пошевелился. В другом конце комнаты разбилась тарелка. Лексингтон прыснула со смеху.

— Думаю, это намек.

— Я считаю, мне следует проводить тебя домой и убедиться, что ты доберешься в целости и сохранности.

Она склонила голову набок.

— Беспокоишься о моей безопасности? — поддразнила она. — Не думаете, что я могу позаботиться о себе, мистер Грант?

— Я не сомневаюсь, что ты способна думать. Но каким бы я был джентльменом, если бы отпустил леди домой одну?

— Альбермарл и Шестнадцатая улица на случай, если ты заблудишься. Но если ты заинтересован в… стаканчике на ночь, то там живет вся моя семья.

— У меня достаточно места и полный бар, если ты не против. Я пригоню свою машину.

Он отступил, захлопнул дверь и ушел. Лекси глубоко вздохнула, наблюдая за ним в свои зеркала. Закрыла глаза и поняла, что ее сердце бешено колотится. Лицо Монтгомери, его губы так близко к ее губам… «Больше никаких игр, мистер Грант. Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя». Уголок ее рта приподнялся в улыбке. «Лексус» Монтгомери остановился рядом с ней. Он опустил стекло.

— Я собираюсь свернуть на Пятнадцатую улицу.

Она небрежно вздернула подбородок и включила передачу.

— Показывай дорогу.

Монтгомери свернул на подъездную дорожку, и Лекси пристроилась за ним. Он выключил зажигание. Следующие несколько шагов должны были повернуть это дело в совершенно другом направлении.

Это было истинным желанием? Нелегко понять себя. Они могли бы просто выпить, немного поговорить, и она могла бы пойти домой. Легко. Она уже проходила по этому пути, с трудом прерывала служебный роман. Но прошло два одиноких года. Он услышал, как хлопнула дверца машины Лекси, и мельком увидел ее в зеркале заднего вида. Их взгляды бросали вызов друг другу. Он провел гостью в гостиную, включил свет и отрегулировал яркость, что создавало скорее настроение, чем освещение.

— Устраивайся поудобнее. Что ты предпочитаешь из напитков?

Он обошел барную стойку из вишневого дерева в форме подковы и открыл трехдверный шкаф, за которым виднелись ряды ликеров на верхних полках, импортные вина, сверкающие хрустальные бокалы и бокалы для вина. Лексингтон неторопливо подошла и села на один из высоких табуретов.

— Впечатляет, — сказала она, приподняв бровь. — В таком случае я возьму «Мартини».

— Итак, Париж. Париж? — спросил он со странной усмешкой.