Острота тайных ласк

— Теперь тебе лучше? — спросил он, поддразнивая.

— Да. Я собираюсь отправиться домой, принять душ, переодеться и пойти к ней домой. Посмотрим, смогу ли я объяснить.

— Ты готов рассказать ей все подробности о тебе и Стелле?

— Столько, сколько ей нужно знать.

— Эй, это твоя жизнь. Делай то, что ты считаешь лучшим. И, кстати, ты ведь знаком с Ашанти?

Монтгомери усмехнулся:

— Стерлинг, ты запал на нее?

— Я думаю, что, возможно, захочу познакомиться с ней поближе, вне работы. Это было странно. Я увидел ее, и, когда она посмотрела на меня, я почувствовал, что… — Он сделал паузу: — Я не знаю. Я не могу этого объяснить.

На этот раз Монтгомери расхохотался во весь голос.

— Такое случается и с лучшими из нас. Что ж, послушай, я скажу тебе так, как ты говоришь мне: думай своей головой. Не позволяй отношениям мешать работе. И обращайся с ней достойно, несмотря ни на что.

Монтгомери вышел из горячего душа. Всю дорогу домой он спорил сам с собой: должен ли он сначала позвонить ей или просто появиться? Звонить или не звонить — вот в чем вопрос. Он усмехнулся про себя, набрал ее номер.

— Алло? — На заднем плане слышался шум, похожий на работу машин. — Привет, Лекси. Это я, Монти.

Постепенно шум, казалось, стихал.

— Извини, я была на заднем дворе. Мой отец косил газон.

— Э-э-э… я подумал, что, если ты наконец освободишься от работы, я мог бы зайти.

— Хорошо…

О черт. Его желудок поднимался и опускался. Он ненавидел это слово.

— Какое время подходит?

— Семь.

— Круто. Увидимся в семь.

— Хорошо!

Звонок закончился. Монтгомери крепко зажмурился от облегчения.

— Папа! — воскликнула Лекси, перекрикивая рев мотора.

Она замахала руками над головой, чтобы привлечь его внимание. Он заглушил двигатель и снял наушники.

— Монтгомери Грант собирается зайти около семи. Чтобы поговорить о проекте. Я думаю, ты захочешь присоединиться к нам. Я собираюсь приготовить что-нибудь на ужин, — сказала она, указывая пальцем через плечо в сторону дома.

Он поднял руку в знак признательности и снова завел мотор. Было ясно, что останки «Рэндалл. Архитектура и дизайн» полностью лежали на ее плечах. Приправив курицу для жарки, она села за кухонный стол и пролистала почту. Резко остановилась, увидев конверт с надписью «заказное письмо». Ее пульс участился, когда она вскрывала конверт. Это был судебный документ о том, что один из подрядчиков законно начал процесс по наложению ареста на дом. У нее было сорок пять дней, чтобы либо заплатить полностью, либо обратиться в суд и оспорить это. Она извергла поток проклятий. Перечитала письмо еще раз и выругалась еще немного. Схватила письмо и выбежала на улицу к отцу. Подошла вплотную и сорвала наушники с его головы.

— Лекси, что с тобой не так?

Она помахала письмом у него перед носом.

— Это! Вот что со мной не так. Мало того, что вы с Максом обманули половину наших подрядчиков и поставщиков, теперь один из них начал действия по наложению ареста на дом! Это больше не угроза, папа, это реально.

Он вытер лоб ладонью. По крайней мере, у него хватило здравого смысла выглядеть виноватым.

— Я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать.

— Ты себя слышишь? Придумать что-то — означает, что им нужно платить. Если станет известно, это полностью разрушит бизнес, и мы можем потерять наш дом. Разве ты не понимаешь этого?

Она слышала, как ее голос поднимается над верхушками деревьев, но не могла остановиться.

— Лекси… Я передал все финансы твоему брату, когда отошел от бизнеса. Он должен был со всем этим справиться.

Ей почти стало жаль отца. Но не совсем.

— Очевидно, не справился. — Она прижала руку к голове. — Я проверила записи. И не нахожу в них смысла.

Лекси долго смотрела на своего отца, затем развернулась и ворвалась обратно в дом. Она услышала, как джип главы семьи выехал с подъездной дорожки за мгновение до того, как раздался звонок в дверь. Это и к лучшему, рассудила она. По крайней мере, у ее ярости было время остыть. Она вытерла руки кухонным полотенцем и направилась к двери, готовая выплеснуть остатки своего гнева на Монтгомери. Она рывком открыла дверь, но, когда увидела его в облегающей черной футболке и черных джинсах, от него так хорошо пахло и у него был слегка заросший вид, она почувствовала, как внутри что-то обмякло.

— Входи, — сказала Лекси, вложив в голос столько холода, сколько смогла. Что она хотела сделать, так это броситься в его объятия и отбросить все свои тревоги в сторону. Вместо этого она оставила его стоять в дверях, а сама прошла через дом на кухню.

Монтгомери шел следом.

— Нам нужно поговорить, — сказал он ей в спину.

Ее сердце бешено заколотилось. Она придала своему лицу прежнее выражение и повернулась к нему.

— Я как раз заканчивала ужин. Ты планируешь остаться или это короткий разговор?

— Я бы с удовольствием остался на ужин, если ты этого хочешь.

— Решать тебе.

— Я должен был сказать о телевидении.

Она пожала плечами:

— Это не мое дело.

— Я ничего не сказал, потому что… между мной и Стеллой есть история. Наверное, я не знал, как все объяснить.

— Мы взрослые люди, Монти. Я не ожидала, что ты жил монахом до того, как мы встретились.