ОстротА. Записки русского бойца из ада

Гранат здесь действительно хватало. Вряд ли ими что-нибудь минировали, скорее, оставили про запас, а этот «про запас» в итоге остался невостребованным. Возможно, гранаты были сюда принесены и теми, кто сейчас вповалку лежал у фундамента дома, и не понадобились они им по вполне понятным причинам. Вообще, существовало «правило найденных гранат» — брать их не стоит, могут оказаться ловушкой с модифицированным взрывателем и взорвутся прямо в руках. Да и лежали они, перемешанные с кучами мусора, поэтому осмотреть их на наличие каких-нибудь сюрпризов не представлялось возможным. Подумав, я пришел к выводу, что заманчиво выглядывающим на меня бочкам «лимонок» лучше остаться мною нетронутыми.

И вот я сидел на краю крыши возле горы гранат, возвышаясь над вражескими трупами. Свесил ноги и смотрел на поднявшийся в полях Угледар, представляющий собой стену многоэтажек, стоящих посреди поля. Крепкий орешек — все отлично проглядывается, хорошая защита от работы артиллерии. Мы часто говорили о том, как его брать, но, когда смотришь на него в упор, сразу теряешься. Что с ним можно сделать? Что скрывается за этими серыми стенами? Работают оттуда очень плотно. Стволы, стволы, стволы, но не лес. И это все не дает нам к нему приблизиться.

А еще оттуда за нами могут наблюдать. Наблюдателей должно быть много, чуть ли не на каждом этаже каждого здания должно быть по бойцу, который неусыпно смотрит за нами, видными как на ладони. Особенно — за залезшим на чердак мной, который сейчас для них всех должен быть очень заметной целью в зоне прямой видимости. Изучают ли меня сейчас через мощную оптику бинокля? Или, может, сейчас прицеливается из западной винтовки снайпер в мою лихую голову? Кто знает. Одно знаю — нужно скорее ставить «мангал» и сваливать отсюда.

Я поместил устройство под оставшимся кусочком крыши, принял от стоящего внизу Гиннеса аккумулятор для запитывания РЭБа, прокинул провода, зацепил крокодильчики…

— Парни, а что вы там делаете?

Я моментально обернулся на крик и обнаружил, что из стоящего неподалеку дачного домика вылез солдат. Одет в пиксель, акцента не заметно. Почти наверняка кто-то из морпехов. Во всяком случае, вэсэушникам тут точно ловить нечего, если они не какие-нибудь сверхспециалисты, пробравшиеся на нашу территорию и решившие обосноваться под огнем своей же артиллерии. Наши, точно наши.

— Ставим, чтобы дроны не летали, — коротко ответил я, удовлетворив любопытство вопрошающего, подключил оставшиеся провода и начал неловко, медленно, спускаться по обломкам дома вниз. Навешенная на мне амуниция точно не прибавляла устойчивости, а гвозди могли пропороть не покрытые кевларом части тела… Но это не самое страшное, что может случиться со мной в ближайшее время.

Но нет, я слез. Артиллерия тогда молчала (или работала столь далеко, что можно было не обращать на нее внимания: снайпер либо не успел навестись, либо его вообще не было). Нужно сваливать, будучи довольным своей работой. Утомленная ночью ОстротА спала где-то неподалеку, чтобы в ближайшее время вернуться и поиграть с нами. «Мангал» пока не был запущен, ждал своего звездного часа. Единственное, что меня смущало, — это неожиданно появившийся любопытный боец в стандартном пикселе.

— Все бы ничего, если бы не этот долбень, — ворчал я Гиннесу по дороге, — не дай бог сейчас «мангал» упрут. Мало ли сами решат дроны гасить.

Произойти это, конечно, может. И украинцами они в теории могут оказаться. Останемся мы тогда без «мангала», а пацаны — без защиты от вражеских квадрокоптеров. Впрочем, делай то, что должно, и будь что будет. Я свое дело сделал — машину хорошо поставил. А дальше уже как пойдет. Или стоило перепрятать? Или заминировать? Черт бы с ней. Сейчас нужно поесть.

Голодовка тоже никогда не доведет ни до чего хорошего — я это знал по случаю, когда меня отправили на штурм Авдеевки вообще без сухого пайка. Тогда полноценный штурм так и не произошел, однако мне надолго запомнились сцены, на которых толпа из двадцати человек делит на всех краюху хлеба и банку мразотнейшей тушенки. Когда человек «на бритве» и ощущает приближающуюся к горлу ОстротУ, то ему становится совсем не до еды. Хотя не буду говорить за всех, но у меня была такая реакция. Еду порой приходилось заталкивать в себя чуть ли не силой, хотя в этот раз она была сравнительно неплоха — нам достались классические армейские сухпаи с зеленой звездой. Поговаривали, что поставляемое НАТО для украинцев питание было поинтересней, но для солдата требовать чего-то более качественного и питательного, чем то, что было в армейских сухпаях, было бы странно. Все-таки мы приехали не на курорт, а превозмогать все тяготы и лишения, и армейский сухпаек «тяготой» назвать язык не поворачивался. Жаль только, что за все время участия в боевых действиях меня им кормили только один боевой выход.